Любви навстречу

– Но если ты не простишь себя, то чувство вины испепелит все, что осталось от твоей души. Ты понимаешь?..

Герцог промолчал.

Разумеется, он погубит Мэри. Теперь у него не было в этом ни малейших сомнений.

– А разве ты можешь простить своего отца и забыть о случившемся? – спросил Эдвард неожиданно.

Мэри решительно покачала головой.

– Нет-нет, не путай наши истории. Ведь мой отец не заплатил за свои грехи.

– А когда заплатит? Ты уверена, что сможешь забыть? – Сказав это, Эдвард тут же пожалел о своих словах.

– Да, конечно! – с горячностью воскликнула Мэри.

– Нет, не забудешь, – заявил герцог. – Поверь, я не жалею о том, что дал показания против отца. Но я так и не смог простить себя и забыть о случившемся. И ты не сможешь, – что бы потом ни делала. Ты до самой смерти будешь видеть его в кошмарах, потому что месть оставит тебя мертвой внутри, опустошенной и одинокой.

– Поверь, Эдвард, у меня получится. Я смогу об этом забыть.

– Я страстно желаю, чтобы так и вышло, но от прошлого таким образом не освободиться. Я был глупцом, когда пошел этим путем, и прошлое до сих пор довлеет надо мной. Пожалуйста, послушай моего совета.

Лицо девушки исказилось гримасой.

– Эдвард, после всего, о чем ты рассказал, я снова спрашиваю: зачем ты отговариваешь меня сейчас?

– Ты хотела знать правду – я ее рассказал. А если бы ты так не настаивала, то не рассказывал бы. И сейчас ты стоишь на том же скверном пути, что и я, и выбираешь погоню за справедливостью и мщением, хотя это никогда не даст тебе покоя!

Тихо застонав, Мэри закрыла уши ладонями и проговорила:

– Теперь я всегда буду слышать эти твои слова. Неужели я навеки останусь несвободной?

– Прости меня, – прошептал Эдвард, потупившись.

– О боже!.. – воскликнула Мэри, и из глаз ее хлынули слезы. – Сначала ты подарил мне надежду, а теперь отбираешь ее.

Эдвард не знал, что на это ответить. И действительно, почему он так сказал?.. Наверное, потому, что думал только о себе, а не о том, какое действие окажут на Мэри его слова. Он протянул к ней руки.

– Милая, не надо, прошу тебя…

В ужасе отшатнувшись от него, Мэри попятилась к двери.

– В этот вечер, Эдвард, ты преподал мне хороший урок. Впрочем, я всегда знала, что ты скрывал свои истинные мотивы. Ты никогда не хотел исцелить меня и хотел лишь одного – исцелиться самому. Боже, как же я ошибалась! Я нуждалась в тебе ради защиты, а ты… Вот видишь, оказывается, мы всего лишь используем друг друга. Этому нужно положить конец.

Глава 22

У самой двери Мэри остановилась; она ждала, что Эдвард, быть может, опровергнет ее слова. Но он не мог этого сделать, ибо в глубине души боялся, что им никогда не удастся справиться со своими демонами, как бы они ни старались. Конечно, Мэри была права – они просто использовали друг друга.

Ее щеки, начавшие в последние недели округляться, покраснели, а в фиалковых глазах, от взгляда которых его сердце, казалось, разрывалось на части, застыла тоска.

– Я думала, ты увидел во мне что-то… достойное любви, возможно – какую-то красоту. Долгое время я была уверена, что не достойна любви. Когда же отец избавился от меня, я поняла, насколько дурна, и мне казалось, я заслужила все то, что произошло со мной. А годы в сумасшедшем доме и вовсе лишили меня надежды на любовь. Но теперь все изменилось, теперь мне нужно больше, чем просто место в твоем доме и в твоей постели. А ты, по собственному признанию, никогда не сможешь предложить мне ничего другого.

Эдвард и на сей раз не знал, что ответить. Ведь он раскрылся перед ней, рассказав о своем прошлом. Ему было не так-то просто это сделать, но он выполнил ее просьбу. А любовь… Она всегда означала страдания – разве его родители не доказали это наглядно?

– Мэри, прости меня, – пробормотал он наконец.

Это было совсем не то, что она так жаждала услышать. Из груди ее вырвался вздох, и она проговорила:

– Я не могу оставаться здесь, не могу… – Слова давались ей с невыносимой мукой. – Мы перестали понимать друг друга.

– Но, Мэри, поверь, мне все равно, даже если ты как-то… используешь меня.

Она минуту молчала, затем вдруг выпалила:

– Тебе не должно быть все равно! Ведь если мы всего лишь используем друг друга, то мы просто-напросто эгоисты.

Эдварду отчаянно хотелось обнять ее и не отпускать до тех пор, пока мир между ними не будет восстановлен. Но он лишь пробормотал:

– Это не имеет значения, Мэри.

Она прижала пальцы к вискам.

– Эдвард, слышишь ли ты себя?

– Пойми, нравится тебе это или нет, согласна ли ты забыть о мести или нет, но одно неизменно – твое место рядом со мной. Ты, Мэри, принадлежишь мне. И не важно, та ли это любовь, о которой ты мечтала, или что-то другое.

– Нет, – всхлипнула она, – это очень важно. – Взяв себя в руки, Мэри уже со спокойной уверенностью добавила: – Единственный человек, которому я принадлежу, – это я сама.

И с этими словами женщина, без всяких сомнений принадлежавшая только ему, стремительно вышла из комнаты.