Любви вопреки

А он не испытывал желания умирать.

– Полагаю, то, что проклятие существует, доказано историей моей семьи, – заявил Маркус, передавая Алексу бокал с бренди.

– Пять смертей ничего не доказывают. Печальный факт, однако, возможно, простое совпадение. Или, что тоже допустимо, случается то, во что веришь, потому что своим поведением создаешь предпосылки для того, чтобы случилось то, что, как тебе кажется, должно случиться. А ты так не думаешь, Нейт?

– Нет, – хмуро буркнул тот, принимая из рук Маркуса бокал с бренди. – За последние двести лет не было ни одного герцога Харта, который не умер бы скоропостижно до того, как жена родит наследника титула. О случайности говорить не приходится. При этом верить в проклятие необязательно. Помнишь, в Лондоне Маркус рассказывал о том, что его отец не верил в проклятие. Не верил, а все равно умер. – Нейт мрачно смотрел в бокал. – Моя мать потеряла отца и брата из-за этого проклятия. Она заставила меня дать обещание, что я буду опекать Маркуса, насколько это в моих силах.

– Нейт, ты мне не сиделка! – раздраженно напомнил Маркус. – И не опекун.

– Кто-то должен следить за тем, чтобы ты не затаскивал женщин в кусты!

– Мисс Ратбоун я никуда не тащил. Если на то пошло, это она затащила меня в кусты.

– Хватит вам пререкаться! Вы оба ведете себя как малые дети! – сказал Алекс. Маркус с трудом взял себя в руки. Прежде он не замечал за собой подобных всплесков эмоций.

«Черт, неужели это проклятие подает сигнал? Оно исподволь действует, подводя меня к роковой черте…»

– Мы росли вместе, – промолвил Нейт. – Я считаю Маркуса братом.

«Но братья не должны мешать друг другу жить своей жизнью, какой бы короткой она ни была».

– Понимаю, – кивнул Алекс. – В любом случае даже если предположить существование некого проклятия…

– Оно существует!

Алекс в недоумении покачал головой, но спорить с Нейтом не стал.

– Ты говорил, что снять проклятие можно, женившись по любви, – напомнил он Маркусу.

– Да, говорил, – ответил тот с нескрываемым сарказмом. Каковы шансы встретить на светском рауте девушку из общества, которую он мог бы полюбить всем сердцем? С большой вероятностью он встретит там единорога.

– Так вот, – продолжил Алекс, – найди… Право, это самый неудобный стул, на котором мне приходилось сидеть.

Маркус засмеялся. Степень комфорта замковой мебели – тема более приятная, чем дела сердечные.

– Нисколько в этом не сомневаюсь. Готов поспорить, что эти стулья выбирал мой тот самый недоброй памяти предок.

– Скорее его матушка, – заметил Нейт, сидевший на столь же неудобном предмете мебели. – Семейное предание называет эту женщину исчадием ада. Она всех держала в кулаке, а что касается убранства замка, то ее больше заботило производимое впечатление, чем удобство пользования.

– И ни одна из последующих герцогинь не сочла нужным сменить обстановку? – спросил Алекс и в изумлении обвел взглядом кабинет. Я, конечно, не специалист, но, по-моему, здесь нет ни одного предмета интерьера моложе двухсот лет.

– Пожалуй, ты прав, – кивнул Маркус. Кабинет производил тягостное впечатление, но не настолько тягостное, как сразу по приезде Маркуса в замок. Пока он находился в деревне Эммет (или Данли?), целая армия горничных боролась с паутиной, пылью и прочими напастями. – С того времени, как Изабелла Дорринг прокляла третьего герцога Харта, ни один из нас тут постоянно не жил.