Любви все возрасты покорны

Жили в доме около Лавры, построенном в тридцатых годах. Дом давно требовал ремонта, средств не было.

Мама работала на почте, которая располагалась у Лавры недалеко от дома. Перестройка и последующие лихие времена превратили нашу семью в беднейшую прослойку. Родители смирились с этим, а употребление алкоголя стало привычкой. Спасал огород. Нужно сказать, что, кроме брата, все трудились на нем в поте лица. Заготовок хватало до весны. Постепенно с мяса перешли на пельмени, сосиски, рыбу. Хотя и жили около Лавры, но родители не были верующие. «Дармоеды», – всегда говорил отец о священниках. Многие из соседей работали в Лавре. Но никто там не задерживался. Отзывы о порядках и деяний отцов были не лестные. На освещение куличей посылали нас. Церковные праздники для родителей были поводом для застолья.

К пятнадцати годам я уже была сформировавшейся девушкой. Своими формами (грудь, бёдра) я выделялась среди своих сверстниц. Полноватые, ярко-красные губы, миловидное лицо, каштанового цвета волосы привлекали взор парней старшего возраста и мужчин. Иногда ловила маслянистые взгляды семинаристов и священников. Они пытались со мной заговорить. Так как вокруг лавры было много участков с ветхими домами, то священники разных рангов покупали их, не торгуясь, и возводили коттеджи с высоким забором. «Кровососы на теле прихожан», – говорил подвыпивший отец.

В перестроечные и девяностые годы родителям было не до нас. Всё и вся мы познавали на улице. Информационная доступность всего того, что касалось мужчины и женщины, – секс, потери невинности, мастурбация, средства предохранения и т. д. – ускорило понимание женской чувствительности. Брошюры, фильмы о любовных похождениях, тонкостях соития, позы при любовных утехах только разжигали в нас желание удовлетворить нашу похоть. «Лолита», сборник «Русские в постели», телефильмы «Однажды в Америке», «Интердевочка» и другие были на устах сверстниц и детально обсуждались.

Уличное половое воспитание дало о себе знать. Возросло количество девушек, которые раньше сексуально взрослели. Ребята хвастались победами, да и девушки не скрывали это, передавали свои ощущения близости, и даже в подробностях. В общем, сексуальная революция шла впереди социальной перестройки с насаждением вседозволенности и проституции. Деньги решали всё, и неважно, как они появились. Снять за деньги девчонок стало нормой. Моя сексуальная чувствительность ещё не дошла до той точки, когда желание переспать с мужчиной преследует тебя. Наши сверстники были к нам почти безразличны. Их занимали футбол, хоккей, мотоциклы, автомобили, компьютер.

Для нас, девчонок, поцелуй и любовь были тождественны: если поцеловал – значит, любит. Многие желали этого, во сне мы целовались с парнями, обнимались и т. д. Мы желали, хотели ласк, но боялись, если кто-либо из парней делал что-то близкое к этому. Парни свое влечение показывали самобытно – дёргали за косы, толкали девчонок и т. п.

В жизни у девушек (я думаю, и у парней) случается эпизод, который сексуальную увлечённость из мыслей превращает в желание. Так случилось и у меня. В один из летных вечеров я, припоздав, осторожно открыла дверь в прихожую. Из комнаты, где спали родители, раздавался скрип. Крадучись прошла на кухню и заглянула в комнату. В свете уличного фонаря я увидела вытянутые ноги мамы, голое тело отца то опускалось, то поднималось над ней. Мама шептала: «Быстрей, быстрей». Дальше не могла смотреть. Медленно попятилась. Тёплая волна пробежала по телу. Скрип кровати прекратился. Открылась дверь.

– Люба, ты? – глухо спросила мама.

– Да, ответила я и включила свет в прихожей, потом на кухне.

Покушав, постелила на диване, в кухне. Брат несколько дней не ночевал дома. Увиденное разгорячило меня. Я разделась догола и легла, укрывшись простынёй. Мои руки невольно потянулась вниз. Погладила клитор, всё напряглось внизу, начала гладить губы, палец проник дальше, дошёл по плевры. Почувствовала боль. Вернулась к клитору. Читала о мастурбации, но не делала этого. Сейчас я по-настоящему это сделала. Получив от этого удовлетворение, уснула. Утром осознала, что такое сексуальное влечение и способ его удовлетворения. Можно сказать, что я переродилась: из девушки превратилась в женщину, но ещё не познавшую близость с мужчиной. Теперь я желала получить наслаждение (я не сомневалась, что это будет всегда наслаждением) от соития с мужчиной. Я раскрылась для любви.

Мои сверстники мне были безразличны, а более старших ребят боялась. В наш класс поступил Жора, армянин, черноглазый, черноволосый парень, плотного телосложения и с женскими губами. Семья купила дом около нашего. Отец был владельцем трёх магазинов, палаток на рынке. Очень богатые по тем меркам. Жору посадили ко мне за парту. На перемене он сказал:

– Мы соседи, давай дружить, – и протянул руку.