Любви все звания покорны. Военно-полевые романы

Ежедневно Андрей Андреевич должен был отвечать на вопросы немецких офицеров. Их было двое, а третий, унтер-офицер, отстукивал на машинке протоколы… Однако в свободное время Андрей Андреевич скрашивал свое пребывание в лагере «преферансом, приемами высоких гостей, задушевными беседами и водкой».

«Об этом его периоде жизни рассказал на следствии бежавший из гитлеровского плена батальонный комиссар Иосиф Яковлевич Кернес – постоянный партнер генерала по преферансу, – пишет Павел Александрович Пальчиков. – В течение месяца они были вместе и почти каждый день расписывали «пульку».

Судя по материалам уголовного дела Кернеса, Власов не хотел признавать себя побежденным. Утверждал, что 2-я ударная армия высшим советским командованием была отдана на растерзание фашистам…

По словам Кернеса, в лагере Власов держался с достоинством, к немцам обращался без подобострастия: знал себе цену. Любил беседовать в обществе из пяти-восьми человек о своей службе в Красной Армии, о командировке в Китай, которая якобы спасла его от репрессий 1937–1939 годов. Отмечал, что не обижен в смысле своей карьеры, ибо очень быстро от командира дивизии и корпуса стал командующим армией и заместителем командующего фронтом, что путь от рядового бойца до командира соединения прошел последовательно, не перепрыгивая через ступень.

В своих беседах Власов пытался найти хоть какие-либо оправдательные мотивы предательства. Все чаще заговаривал о том, что за многие годы службы в армии сумел накопить лишь несколько штанов да мундиров, приобрести самую посредственную домашнюю обстановку, в то время как соответствующие его рангу германские генералы имеют собственные виллы и крупные вклады в банках.

Однажды кто-то ему возразил, что “виллы” и старость себе и потомкам обеспечили многие из высшего генералитета – Ворошилов, Буденный, Кулик, Берия… В очень неплохих условиях до репрессий жили Тухачевский, Егоров, Дыбенко, Корк, Якир…

“О какой обеспеченной старости наших командиров можно говорить, – возмутился Власов, – если их могут в любой момент по одному подозрению арестовать, а затем расстрелять? И их настоящие заслуги перед Отечеством никто учитывать не будет. Другое дело – офицер германской армии, уважаемый, самостоятельный в своих действиях и обеспеченный круглой суммой накоплений и солидной пенсией при отставке!»

По предположению Кернеса, Власов, возможно, и не согласился бы возглавить РОА, если бы не один случай. Однажды во время традиционной игры в карты вошел кто-то из новых партнеров и сообщил о приказе Сталина, объявлявшем Власова изменником Родины. Последний страшно возмутился: «Нет, вы только подумайте, как ценят людей в Советской стране. Ни за грош заслуги! Десятки лет непорочной службы, а после пленения, в котором я совершенно не виновен и об обстоятельствах которого я готов отчитаться, меня поторопились произвести в изменники. У нас все возможно, а уж врагом народа объявить могут и деревянный столб».

А «3 августа 1942 года Власов обратился к немецким властям с письмом, в котором предлагал приступить к созданию русской армии из советских военнопленных и белогвардейских формирований, находящихся на территории Германии…». Терять ему уже, видимо, было теперь нечего!

Говорят, одним из дежурных застольных выражений Власова в Германии у новых хозяев стали слова: «Водку кушать будем?!»

«Я тебя прошу, будь мне верна. Я тебе до сих пор верен»

В анкетах военнослужащих 26-го Ленинградского стрелкового полка 9-й Донской дивизии за 1924/1925 гг., что хранятся в Российском государственном военном архиве, имеется краткая записка о службе командира 5-й роты Власова Андрея Андреевича (1901 г.р.).

В графе под номером «7», где указывалось семейное положение и другие дополнительные данные, в том числе и о близких родственниках, записано: «разведен по 1-му браку». К сожалению, когда впервые женился Власов и на ком, на сегодняшний день неизвестно.

Второй официальный брак, и последний, Власов заключил на своей родине в селе Ломакино Гагинского района Горьковской области. В этом селе добрая половина носили фамилию Власовых и, безусловно, им гордились, его боготворили. Большой человек! Каждый его приезд был настоящим праздником. Всегда привозил с собой подарки: то махришко для ребятишек, то материалу – ситцу или сатину. Говорят, что в обиде никого не оставлял! Встречали Власова в Ломакино с музыкой. Молодежь пела песни, девушки подавали с поклоном хлеб-соль. Домой везли на лошадях с бубенчиками. Очевидцы запомнили его в военной форме, красивым, в очках-«велосипедах». Его характер на отдыхе всем виделся легким, компанейским. Любил посидеть с друзьями на берегу Пьяны, где ловил карасей. Если улов был хорошим, то устраивали на лугу «пикник», варили уху, плясали до изнеможения и играли на гармошке. Сам Власов, говорят, любил музицировать, душевно петь русские народные песни и пить самогон.