Людас (СИ)

Шум на площади стих. Недалеко от головных ворот поднялось около двух сотен рук. Это были в основном казаки Зиньковского куреня. Среди остальной массы людей, так же, кое-где, оказались желающие поддержать Гулия. Только их количество напоминало одиночно торчащие стручки на большом огороде. Всех подсчитали, оказалось около трехсот человек.

- Кто за Шульгу? Голосуй,- продолжал Коробка. Вся площадь заполнилась частоколом из поднятых рук.

Андрей Копейка плюнул себе под ноги и пошел с площади. За ним потянулись, с опущенными головами, писарь и атаман Гулий.

- Куда же вы, хлопцы?- спросил Алексей Коробка.- Мы еще не всех посчитали.

Стоявшие на площади, дружно засмеялись.

- Ладно, товаривство, я думаю, что считать не нужно. Итак, ясно, что Вы хотите в Гетьманы Шульгу,- продолжал старейший казак,- но по закону, теперь избранному на­до предложить булаву. Он подошел к Ивану Шульге и протянул ему символ гетьманской власти:

- Прими от общества доверие, кошевой.

- Нет, Батьку, не возьму. То большая честь для меня,- скромно проговорил Шульга, и отодвинул руку старика.

Стоявший в толпе молодой казак удивился:

- И чего это кошевой кочевряжатся? Я бы не отказался от такого.

Находившийся рядом с ним пожилой воин дал ему подзатыльник и сказал:

- Молчи, хлопче, если не знаешь. Так положено. Три раза надо отказаться, чтобы все видели, что кошевой за властью не гоняется.

Алексей Коробка второй раз протянул булаву Шульге:

- Бери, народ хочет.

- Нет, не возьму, не достоин я того,- упорно продолжал кошевой.

- Та бери ты уже, чтоб тебя ни пули, ни сабли не брали. Устал я уже её держать, старый я для этого,- сказал Коробка и в третий раз протянул булаву Шульге.

Тот взял её, поцеловал и произнес:

- Спасибо тебе, Батко и всему товаривству, за честь великую мне оказанную.

И поклонился на три стороны перед народом.

- Любо, любо!- закричали казаки на площади.

- Любо, любо,- подхватили их, стоявшие на равнине перед крепостью.

Алексей Коробка подошел к Гетьману и ударил его по щеке ладонью. Шульга поклонился ему и сказал:

- Спасибо, Батько, за ласку.

- Молодец казак. Это тебе, чтобы ты волю гневу никогда не давал,- и ударил атамана по другой щеке.

Гетьман снова поклонился и произнес:

- Спасибо за науку.

Старый казак взял горсть земли и положил её Шульге на голову, приговаривая:

- Это, чтобы ты всегда помнил, что все мы из одного теста сделаны. Гетьман еще раз поклонился и добавил:

- Спасибо, Батьку, за веру, которую мне оказываете.

Шульга второй раз поклонился на три стороны перед народом и поднял над головой Гетьманскую булаву. Старшины, стоявшие возле атамана, запели гимн Запорожской Сичи, который тут же подхватили все казаки:

Хай панує на Вкра§ні і щастя, і воля.

Хай минає нас усіх жебрацькая доля.

Дай нам Боже сили здоровими бути,

Щоб змогли ми дітям нашим Волю раздобути.

Захищати разом будьмо Рідну Укра§ну,

Доки кляті вороги усі не загинуть.

Як у полі сніг по весні розтане,

Так і життя вільне на Вкра§ні стане.

От тоді ми браття веселитись будем,

Бо щасливу долю назавжди здобудем.

Вся площадь взорвалась радостными криками и заполнилась оглушительным салютом из ружей и пистолетов.

18. Праздник Ивана Купала.

Инга послала казачка узнать, не вернулся еще Петр Коцюба. Сама, тем временем, решила разобрать свои наряды. Она разложила платья по всей спальне. Среди них было больше десяти “бальных”.

“Ну, и куда я буду все это здесь надевать?- с досадой подумала панна Кульбас.- Разве, что на встречу с нечистой силой”?

Одежда была расшита множеством самоцветных камней, которые переливались на свету разнообразными красками и, сверкая, попадали своими лучиками Инге в глаза. Девушка каждый раз прищуривалась от солнечных зайчиков и улыбалась. Эта игра её забавляла. Она даже стала сильнее вертеть головой, чтобы светлячки от самоцветов чаще попадали ей на лицо. Инга вспомнила, что в детстве, она так же веселилась со своими подругами. Ей стало немного грустно. Панна села и начала смотреть в окно. За стеклом на подоконнике уселись две серенькие птички и принялись громко чирикать. Казалось, что они хотели доказать друг другу, у кого громче голос.

За этим занятием панну застала служанка, вошедшая в комнату.

- Прибежали церковный староста и отец Евсей. Просят, чтобы Вы их срочно приняли. Вид у них такой, как будто за ними собаки гнались,- доложила служанка.

- Впусти, пусть войдут,- ответила Инга, а про себя подумала: “Опять они что-то натворили. Эти двое делают мою жизнь не скучной и без балов”.