Люди без города

— Брось, Ир, они не уйдут! — сказал кто-то кричавшей. — Пошли в убежище, до полуночи осталось всего ничего.

— Но они же все погибнут! — женский, а скорее даже детский, голос чуть не плакал.

— Мы ничего не можем с этим сделать, — уговаривал ее второй голос, тоже молодой, но мужской. — Мы и сами-то вряд ли выживем…

Вот молодец, умеет успокоить девушку!

Мы уже почти подошли к спуску в подвал, когда из темноты кто-то рявкнул:

— А ну стоять! Еще шаг — и я не промахнусь! — и это уже точно было нам.

Мы встали, где стояли, я крутил головой, не видя того, кто это сказал. Мы стояли освещенные лунным светом на фоне белой стены, как ростовые фигуры в тире, а в какой тени скрывался он — неизвестно. Неприятная ситуация.

— Ну да, Мак, ты точно не промахнешься! — сказала вдруг Марина. — Кто угодно, но не ты, верно?

— Ма… Марина? — голос стал таким удивленным, как будто его обладатель увидел перед собой призрак коммунизма. — Маринка, ты ли это?

— Во плоти, Мак!

— Только у тебя хватает наглости называть меня так, как будто я гамбургер какой-то… — из тени вышел мужчина с двумя пистолетами в руках. — Но как же я тебе рад!

Он убрал пистолеты куда-то под куртку, и они обнялись так, как обнимаются только очень близкие и очень давно не видевшиеся люди. Они стояли, вцепившись друг в друга, Марина положила голову ему на грудь, а он обхватил ее руками и прижал к себе.

— Маринка… Я искал тебя! Как же я тебя искал…

— Это долгая история, Мак, — ответила она. — Но как только смогла, я пришла.

— Кто там, Македонец? — спросил молодой мужской голос из подвала. — Нам пора, ты не забыл?

— Ах да, — он скривился, — Марин, тут такое дело… Кажется, нас вот-вот будут убивать. Тут в подвале есть противоатомное бомбоубежище, так что небольшой шанс…

— Э… — осторожно обратил я на себя внимание, подходя, — привет.

Македонец наконец поднял на меня глаза от макушки свой драгоценной Марины.

— А, это ты…

— Мы знакомы? — удивился я.

— Ну, как тебе сказать… Больше с женой твоей, конечно. Не сочти за пошлость. О, вот и она… Вернулась?

Подошедшая к нам Лена не удостоила его ответом, только напомнила о нашей цели:

— Хранитель! — и указала пальцем в подвал.

— Да, я как раз хотел поинтересоваться, — сказал я, — Некий Хранитель вам не попадался?

— А вам зачем? — напрягся Македонец.

— Ну, как бы это сказать… Разыскивают ее. Вроде родственников.

— Хрен я им Ирку отдам! — из подвала выскочил костлявый худой юноша. Бледный, со взором горящим — как положено. — Это что еще там за родственники выискались?

— Ирку?

— Это я Хранитель, — на свет лунный выбралась девица того странного возраста между девочкой и женщиной, когда все очень сложно. Сидящие на земле оборванцы зашевелились, как будто потянувшись к ней.

— Давайте все обсудим в убежище, — сказал Македонец. — До полуночи несколько минут. Я все еще надеюсь, что меня просто пугали, что пожалеют город — но лучше не рисковать.

— У меня есть предложение получше, — ответил я. — Давайте покинем этот срез и у нас будет куча времени все обсудить.

— Он блокирован… — начал Македоннец. — Или… Марина?

— У нас есть подходящий транспорт, — сказала она, и ей он сразу безоговорочно поверил.

— А что будет с ними? — спросила юная девица.

— Как только ты покинешь срез, — веско сказала Марина. — С ними все будет хорошо. Тебе, девочка, не повезло стать ключевой фигурой. И повезло, что есть люди, которым на это не наплевать. Так что берите вещи, если есть, нам пора.

Македонец подошел к стоящему у ограды лифтованному «Патриоту», в котором я с удивлением узнал машину группы Андрея. Как все плотно переплелось в последнее время! Он вытащил из багажника большой рюкзак и накинул на плечо какую-то массивную винтовку, очень похожую на те, что были у осаждающих Коммуну.

— Я готов, — сказал он коротко.

Когда все уселись в «Раскоряку», он вдруг вспомнил о чем-то.

— Секунду!

Достал из кармана здоровенный телефон с антенной, зажал кнопку, дождался ответа и сказал кому-то:

— Договор будет выполнен, прямо сейчас. Прощайте, — и отключился.

Я посмотрел на часы — было без трех минут полночь. По голливудскому стандарту они сейчас отсчитывали бы в камеру последние секунды под тревожную музыку, но, как по мне, и так достаточно драматично.

Лена положила руки на планшет, и от этого мира остался только лунный свет над Дорогой.

День седьмой

Македонец

Если бы рыжей не было так очевидно все равно, я бы перед ней извинился. Да, ушла она от нас некрасиво, но за Маринку я готов был простить кому угодно и что угодно. Рыжей было плевать на мои извинения — она внимательно смотрела на черную доску, закрепленную на панели этой странной машины, иногда касаясь ее рукой. То ли была за штурмана, то ли за Харона.

Мы втиснулись на заднее сиденье вчетвером — я не мог оторваться от Марины, Сеня — от своей Ирки. Хорошо, что эти двое худые, как с голодного края. Сидели, попарно обнявшись, Сеня что-то шептал на ушко своей зазнобе, ушко краснело. Бородатый муж рыжей сосредоточенно рулил. Вокруг было туманно и удивительно, но я только косился на лежащую у меня на плече голову и не на что не обращал внимания.