Люди без имени

После ухода Громова санитар приступил к операции. У больного катаральная ангина. Он задыхался. Смерть была неизбежна. Рябой без жалости вырезал горло и хотел вставить ему трубку, чем удивить не только лагерь а и все «мудрое» финское фашистское медицинское начальство. Санитар нарочно выбрал трубку с изгибом, чтобы она все время торчала из-под воротника, и все видели бы искусство «главного врача» — Ильи Ивановича. Во время операции он случайно глянул в окно и заметил тень человека с топором. Ему почему-то сразу вспомнился финский офицер с длинными усами, перед которым он унижался, чьи сапоги, со слезами на глазах, целовал. А затем самое гнусное дело, какое может совершить человек: он дал подписку работать против родины. Илья прислонился лицом к стеклу и отчетливо различил человека взмахивающего топором. Вдруг санитару показалось, что за окном не один, а два, десять, все военнопленные, зарезанные им. Он схватился за голову. От испуга санитар лишился дара речи и только подумал: «Непременно убить хотят». Бросив трубку и больного, выскочил из санчасти и бегом к воротам, где размещалась охрана. Навстречу шел повар с дровами. Илья закричал во все горло: — Помогите! Режут! Убивают!

На столе в предсмертных судорогах лежал человек.

На помощь Илье выбежали пленные. Вскоре пришла охрана.

— Что случилось? Кого режут? Где убивают? — спрашивали санитара со всех сторон.

Илья не кричал, чувствовал себя в безопасности и только показывал рукой по направлению бани, рядом с которой размещалась санчасть. Военнопленные заметили человека с топором в руке и окликнули. Это был «доходяга» из четвертого барака. Он болел и долгое время не ходил на работу, и «доплыл», как выражались военнопленные, до последнего предела. Не имея намерения зарубить санитара, решился на другое, более страшное …

За баней лежало несколько трупов. К ним шел голодный человек. Его схватили. В свое оправдание он протянул руку с куском человеческого мяса.

11. Бежать только на родину.

Новое место, знакомое Леониду по расстрелу лейтенанта Костина, встретило неприветливо. В бараках вновь прибывших размещали на самые плохие места — ближе к дверям, или в темном углу нижних нар.

Леонид не огорчился таким приемом, так как не думал задерживаться в Янискосках. Его с Иваном Григорьевым и пограничником зачислили в бригаду плотников; Рогова — на камнедробилку подносчиком камня. Каменщики уходили на работу на час раньше остальных бригад и возвращались на час позднее. Только в субботу все бригады приходили одновременно. Рогов всю неделю был лишен возможности встречаться с товарищами и с нетерпением ждал субботы, чтобы поделиться мнением с ними. Как только раздали ужин, он поспешил к Маевскому и в дверях столкнулся с Шаевым. Шаев не ожидал встречи и растерялся.

— Вот так встреча! — громко произнес Андрей. — Не ожидал! — Он принял положение «смирно», приложил руку к голове, на которой была куча лохмотьев вместо шапки, прикрывавшая голову от мороза.

— Товарищ командир, рядовой Рогов попал в плен при случайных обстоятельствах!

Сержант Шаев не ожидал встречи со своим бывшим подчиненным, тем более с Роговым, и обратил молящий взгляд на Андрея, в котором внимательный наблюдатель мог прочесть просьбу не говорить дальше.

— Не смотри на меня такими глазами и не бойся, я не стану марать рук …

— Прости, Андрей… — с трудом выговорил Шаев.

— Что, не нравится? А где твои обещания, что ты сулил по радио? Отвечай! Расскажи товарищам!

«— Все кончено, тайна раскрыта», — подумал Шаев и отстранив Рогова, вышел из барака.

Злой на язык Рогов вспомнил все обиды, которые он перенес в плену, и решил выместить злобу на своем бывшем командире.

— Твое счастье, что я попал сюда не по твоей просьбе, а подобрали… — кричал Андрей вдогонку Шаеву. — Твои ж хозяева и убьют тебя, а потом выбросят как собаку, которая отслужила свое и больше не нужна…

Маевский разговор слышал и когда ушел спать Андрей, спросил Шаева: — Правильно ли говорит Рогов?

Шаев ответил утвердительно и сообщил, что завтра он совершит побег. Леонид разбудил пограничника и предупредил его: — Медлить больше нельзя: побег Шаева сорвет все планы, и время будет упущено. Забудем его прошлое — присоединимся к нему. — И здесь же договорились с Шаевым завтра встретиться за поселком на свалке.

«— В случае, если задержат, то легко будет отговориться: на свалку ходят многие заотбросами. Задержанный на ней обычно отделывается плетями или просто тумаками от солдат», — думал Леонид, ложась спать.

Ночь прошла незаметно. Григорьев от побега отказался, отдал свою пайку хлеба товарищам.

В назначенный час они прибыли на свалку. Не долго пришлось ожидать Шаева с Орловым.

Леонид заметил, что шинели у них обрезаны, кусками обрезков обмотаны ноги. У Шаева две булки хлеба.

— Ну, что ж друзья, — сказал Маеский, — вот мы и на свободе! Время дорого, пошли!

— Да, да, — как-то неопределенно промолвил Шаев, — но мы раньше не договорились, куда идти.

— Дорога у нас одна! — ответил пограничник.

— Путь в Швецию ближе и безопаснее…