Люди без Планеты

— Есть еще и дочь? — Протянул он довольно. — Сколько лет? Судя по вашему возрасту, должна быть молода.

Сергей понял, что сдал свою дочь этому извращенцу. Теперь было самое время молить о том, чтобы она осталась с 'олимпийцем', чем появилась бы здесь, став почетным донором Римпвы. Пусть это и означало, что дочь он свою больше не увидит.

— Что замолчали? Продолжайте повествование про вашу дочурку! Ну, не хотите, как хотите, ваше право. — Он махнул рукой. — Но не думаете же вы, что ваше молчание отговорит меня от поисков аппетитной девочки.

Неудивительно, что этот больной сработался с Ортоном. Он собирался залиться очередной витиеватой речью, но землетрясение напомнило о себе. С потолка посыпалась пыль и каменная крошка. Если бы не ремни, я бы точно свалилась с койки. Но и руки себе едва не оторвала, подскочив в воздух. Больно было и приземляться на ее твердую поверхность. Толстяк вскочил, ища за чтобы ухватиться. Но в палате были лишь легкоперевозимые предметы. И они не смогли бы удержать Бакха, что лично меня очень радовало. Если уж я лично не могу отомстить ему за все, то пусть хотя бы Римпва отыграется на нем. Но вскоре и мне стало не до злорадства. Ситуация явно ухудшалась. И не только мы трое не понимали, что происходит. Беспокойство показалось и на лице Бакха.

— Что там у них происходит? — Вскрикнул он раздраженно.

Наступило затишье, и тут же в палату вбежал еще один человек. Их, как оказалось, не ферме было не мало. Что это, работа здесь такой своеобразный выкуп собственной жизни? Но ответа на вопрос я так никогда и не узнала, потому что ужас на лице Бакха от донесенной ему информации, не сулил ничего хорошего. Он тут же подтвердил это своим приказом:

— Ох, не вовремя все это. Этих свежих тоже готовьте. Планете нужна хорошая кровь.

Он больше не взглянул на нас. Комнату заполнили люди. Самые настоящие земляне, непохожие ни друг на друга, ни на римпвийцев. На все наши попытки воззвать к их совести, а далее приступы гнева, эти люди никак не реагировали.

Я посмотрела на моих друзей. 'Простите меня', - прошептала я. Сергей через силу улыбнулся, его подбородок дрогнул: 'Пусть они только Машу не найдут!' Настя была не столь спокойна, злоба горела в ее глазах:

— Жаль, что мы не успели. — Кивнула она, с храбростью или смирением готовая принять грядущие события. — Не могли же мы оставить тебя здесь одну.

А потом ее прорвало. Никогда я не слышала подобной ругани от нее. Но она так напомнила Руслана. И те недолгие три месяца, что мы спокойно прожили в лагере. Последние счастливые воспоминания потекли из памяти. Так все бессмысленно заканчивалось.

Слезы ручьями потекли по моим щекам.

Я не знаю, что они нам вкололи, но тело совершенно не слушалось. Хотя я внутри кричала от ужаса. Неприятное прикосновение металла к коже, шорох моих падающих на пол волос, едва слышный треск кожи, протыкаемый иглой. Крышка капсулы закрылась. Последней мыслью моей было сожаление и облегчение, что планета все же взорвется и разлетится эта ферма на куски.

Аарон

— Оставьте нас! — Командный тон Ромо пробил стену моего бессознательного.

Двое римпвийцев, отвечающих за работу Центра, закрыли за собой дверь. Ромо сел напротив меня, улыбаясь. Я открыл глаза, мысленно прощупывая свое тело. Оно отозвалось готовностью действовать, полное сил. Сев, не ощутил головокружения и любых других признаков нестабильности. Организм и планета приняли энергию с энтузиазмом и облегчением, не смотря на ее происхождение.

— Как самочувствие?

Чувствовал я себя превосходно, как компьютер, сошедший с конвейера. Но стоило мне только встать, как внутри все возмутилось. Знакомая острая боль пронзила позвоночник. Она ветвями растеклась по телу. Глянув на Ромо, я понял, что не одного меня. Сразу за болью последовал ожидаемый толчок из-под земли. Знакомое ощущение, давно похороненное в памяти, как кошмар, всплыло резиновым шаром, плотно накачанным воздухом. Волнение пробегало по верхнему слою почвы, как круги по воде, они расплывались едва заметные глазу. Между 'кругами' установился период в пятнадцать минут. Мы знали, что толчки должны стать реже, но ощутимее, пока земля не треснет, не в силах выдерживать волнения. Часто это сопровождалось грозами, оглушающими громами, звук которых тонул в треске земли. Мы в ужасе смотрели друг на друга. Зрачки Ромо расширились, почти полностью закрыв красную радужку. Он громко сглотнул. Кто-то пытался ворваться в Центр.

— Не сметь! — Рявкнул он в ответ. И обратился ко мне. Я не уловил, чего было больше в его голосе, страха или обвинения. — Ну, что, доигрались?