Люди, боги, звери

Традиционная гостеприимность, которая всегда была присуща жителям монгольских степей, подверглась тяжелейшему испытанию. Так как беженцам нечем было платить, продуктов, лошадей и проводников они добывали силой. В предреволюционной России азиаты считались чем-то низшим. Недавним царским офицерам трудно было об этом забыть. Скрипя зубами, они приспосабливались к постановлениям все еще правящей в Монголии китайской администрации. Та же все менее доброжелательно смотрела на проблематичных иностранцев и без всяких церемоний, под любым предлогом, сажала их в тюрьмы. Оставшиеся же на свободе, чувствуя опасность, начали создавать отряды для местной самообороны вместе с русскими колонистами, заселившими почти весь юг Монголии. Многие думали, что дни китайского правления уже сочтены. Среди по селенцев большинство отдавали предпочтение большевикам. В поисках единомышленников обе стороны втягивали в интриги как китайцев, так и монголов. Атмосфера все больше накалялась, когда в восточных аймаках начал устанавливать порядок барон Унгерн.

Роман Максимилиан фон Унгерн-Штернберг происходил из древнего рода балтийских баронов, легендарным родоначальником которого, возможно, был сын Рюриковича, изгнанного с Галицкой Руси. Необузданный, вспыльчивый, зачастую безумный, этот офицер не сделал карьеры в царской армии. Его выслали, а точнее, сослали в самый отдаленный «зеленый гарнизон» империи — в Забайкалье, в казацкие станицы над Амуром. Тем не менее он верил в свою историческую миссию. Когда в 1911 году в Китае была свергнута маньчжурская династия, он появился в Монголии, стараясь примкнуть к рядам Дамби Джамцана, астраханского калмыка, который, переодевшись в ламу, призывал к освобождению Монголии от китайцев. Верхом в одиночестве он проехал много тысяч километров по монгольской степи. Он знал страну, людей, их язык, веру и обычаи. Степная аристократия издавна твердила, что это не Монголия должна принадлежать Китаю, а Китай Монголии. Унгерн знал об этом и верил в себя. Во время одного из отпусков в семейном кругу он разоткровенничался: «Там, в центре Азии, отношения такие, что если уметь крутиться, то можно стать даже императором Китая». В истории этого государства записано, что когда-то обычный разбойник основал известную и великую династию. В этот раз история не повторилась.

В 1910 году будущий «хан» некоторое время служил в отряде охраны русского консульства в Урге. Спустя пару лет он становится военным инструктором в монгольской армии. Женился ли он на некой маньчжурской княжне и оставил ли потомка, как утверждают некоторые биографы, точно неизвестно.

Русский консул в Кобдо не дал согласия на вступление Унгерна в повстанческие отряды в роли инструктора. Видно, барон не пользовался доброй славой. Однако он остался в монгольских степях. Начало войны принесло долгожданные перемены в судьбе пропадающего в глуши казацкого есаула, авантюриста и кондотьера по натуре. Унгерн соглашается на службу в донском полку казаков, находящихся на территории Восточной Пруссии. Потом он служит в сформированной в Туркестане «Дикой дивизии». Воюет в Карпатах под руководством чем-то похожего на него барона Врангеля. Когда большевики пришли к власти, он вернулся в Забайкалье. После поражения белых офицеров официальная пресса Дальневосточной республики опубликовала характеристику барона. Она была написана в

1917 году: «В военном плане он является отличным, бесстрашным и способным справиться с любыми обстоятельствами офицером. В моральном плане его нужно упрекнуть в постоянных запоях, во время которых он совершает поступки, недостойные офицерского мундира. Из-за склонности к алкоголю он был переведен в резерв, согласно подтвержденному мной постановлению старших офицеров полка. Подписано: Полководец барон Врангель».

Унгерн получает высшие военные знаки отличия, поголовно вырезает взятых в плен австрийцев. Влезает в дикие авантюры по любому поводу. Начальству этого хватило, чтобы отправить его в отставку.

В актах предвоенного Министерства иностранных дел под грифом «Секретно» сохранилась докладная записка об организации русских монархистов в Польше. Она вкратце представляла деятель ность эмигрантского «Комитета внепартийного объединения» под руководством Врангеля. Обращает на себя внимание следующий фрагмент: