Люди, боги, звери

— Это было давно, когда Китаем еще правили монголы. Князь Улясутая Белтис Ван сошел с ума. Он казнил кого хотел без суда и следствия, и никто не смел проезжать через его город. Тогда прочие князья и богатые монголы осадили Улясутай, где безнаказанно лютовал Белтис, оборвав все связи города с внешним миром. В Улясутае начался голод. Люди съели всех коров, овец и лошадей, и тогда Белтис Ван с вооруженным отрядом решил прорваться сквозь вражьи ряды и бежать на запад, в земли подвластного ему племени олетов. Все они погибли. Князья по совету хутухты Байанти похоронили мертвых на склонах гор, окружавших Улясутай. Во время погребального рбряда произносились магические заклинания, дабы насильственная смерть не посещала более эти места. На могилы водрузили тяжелые камни, а хутухта объявил, что демон Насильственной смерти объявится снова, когда эти камни обагрит человеческая кровь. Легенда жила долго. И вот предсказанное свершилось. На этом месте русские убили трех большевиков, а китайцы — двух монголов. Злой дух Белтис Вана вырвался из-под тяжелого камня и пошел косить народ. Погиб благородный Чултун Бейли, расстрелян рус ский нойон Михайлов — смерть вылетела из Улясутая на волю и теперь гуляет по безграничным равнинам. Кто остановит ее? Кто свяжет руки убийцам? Плохие времена наступили для богов и добрых духов: злые демоны ополчились против них. А что остается человеку? Только умирать…

Гулкое сердце Азии

Дорогой великих завоевателей

Согласно давней монгольской легенде, великий завоеватель Чингисхан, сын сумрачной, суровой Монголии, взобравшись на вершину Карасу Тогола, бросил свой орлиный взор попеременно на запад и на восток. На западе он увидел реки человеческой крови, алый туман застилал горизонт. Воин не мог разглядеть там своей судьбы, но боги все же приказали ему идти на запад вместе с его воинством. На востоке он увидел богатые города, сверкающие храмы, веселых людей, сады и тучные пастбища — это зрелище несказанно обрадовало великого монгола. Своим сыновьям он сказал: «Карающим судьей, бичом Божьим, явлюсь я на западе. На востоке же стану милостивым и щедрым государем, неутомимым строителем, облагодетельствую земли и народы».

Так гласит легенда. И в ней достаточно правды. Я проехал по следам завоевателя довольно далеко на запад, нигде не сбиваясь с пути: дорогу эту нельзя спутать, вдоль нее постоянно попадаются старинные надгробия и вызывающе нескромные памятники из камня в честь не знающего пощады воина. Проехал я и часть восточного пути завоевателя, которым тот двигался в Китай. По дороге из Улясутая мы как-то заночевали в Жаргаланте. Старый хозяин уртона, помнивший меня еще по предыдущей поездке в Нарабанчи, тепло приветствовал нас и за ужином развлекал любопытными историями. Выведя нас из юрты, он указал на ярко освещенную луной вершину горы, поведав, как сын Чингисхана, впоследствии император Китая, Индокитая и Монголии, покоренный красотой этих мест и прекрасными пастбищами, решил основать здесь город. Но новоиспеченные жители города вскоре разбежались — кочевники не могут сидеть на одном месте. Дом их — степь, город — весь мир. Недолго Жаргалант был свидетелем схваток между китайцами и войсками Чингисхана: город постепенно пришел в упадок. Теперь от прежних времен в нем сохранились лишь руины башни, с которой в ту давнюю пору сбрасывали на голову врагу тяжелые камни, да полуразрушенные «врата Хубилая» — внука Чингисхана. На небе, залитом призрачным зеленоватым светом луны, четко вырисовывались изломанная линия гор и темный силуэт башни; сквозь бойницы виднелись стремительно несущиеся тучи, а в промежутках — световые вспышки.

Мы неспешно продвигались вперед, делая от тридцати пяти до пятидесяти миль в день; в шестидесяти милях от Зайн-Шаби я оставил своих спутников и повернул на юг, к монастырю, где у меня была назначена встреча с полковником Казагранди. С восходом солнца мы с проводником-монголом, не взяв с собой лишних лошадей с поклажей, начали восхождение на невысокий, поросший лесом горный кряж, с вершины которого я бросил последний взгляд на наш отряд, удаляющийся по долине. Разве мог предугадать я тогда, сколько бед и опасностей придется мне пережить за время нашей разлуки, оказавшейся намного продолжительнее, чем я рассчитывал. Когда мы переправлялись через речушку с песчаными берегами, проводник сказал, что монголы летом наведываются сюда за золотишком, несмотря на строгий запрет лам. И хотя добыча идет самым примитивным способом, дело это прибыльное — золота здесь много. Старатель ложится плашмя на землю, осторожно разметает пером песок, тихонько дуя в образовавшуюся ямку. По мере необходимости он смачивает палец, чтобы подцепить крупинку золота или миниатюрный самородок, и бросает их в мешочек на груди. Таким образом за день ему удается насобирать около четверти унции драгоценного металла, что соответствует пяти долларам.