Люди Богов Ведают (СИ)

- Не-а. Мне с тобой совсем не холодно. А внутри пылает такой пожар, что от твоих поцелуев даже жарко.

- А от чего же руки такие холодные?

- А! - она махнула рукой. - Они у меня всегда холодные. Говорят, у кого руки холодные, у того сердце горячее.

- Это я вижу.

- Правда? А как?

- Ты такой непосредственный ребенок, что я вижу тебя насквозь.

Женька сначала хотела обидеться на "ребенка", все же уже совершеннолетняя, но не обиделась, а даже наоборот, стало приятно, и захотелось спрятаться в его объятиях, что она и сделала, прижавшись к нему со всем доверием, на какое только была способна. А Алексея при этом обдало такой волной нежности к ней, что даже перехватило дыхание. "Милый воробушек! Как же ты открыта и беззащитна! Никому не дам тебя в обиду! И просто не отдам никому! Я готов всю жизнь носить тебя на руках!" И, в подтверждение своих мыслей, он поднял Женьку на руки и закружил. Сначала у нее в сердце кольнула иголочка страха, так неожиданно она взлетела вверх, она крепко обхватила его за шею, но когда он закружил ее, она раскинула руки и вся отдалась новому чувству, в котором смешались и восторг, и полет, и блаженство, и покой... А он снова прижал ее к себе, поставил на ноги, взял крепко за руку и повел за собой...

____________________

Она шла по вагону, глядя под ноги и стараясь не задевать за полки дорожной сумкой. Первое, что она увидела, был букет крупных розово-желтых роз в руках у стоящего на ее пути в проходе вагона мужчины. Она подняла голову... Перед ней стоял ОН! В глазах стояла какая-то растерянность, нетерпение и робость.

- Ну, здравствуйте, сударыня!

Он взял сумку, вручил розы, как-то неуклюже обнял ее и чмокнул в щеку. Затем направился к выходу из вагона, на перроне подставил локоть.

- Держитесь. А то потеряетесь в толпе. Я смотрю, Вы тоже без головного убора, как бы не заболели, надо поскорее уйти из-под снега. - Он говорил, не поворачивая головы, вроде к ней обращался, а может, и нет. - Я пока целый час ждал поезда на перроне, продрог.

- А зачем было на перроне торчать? Мы приехали вовремя. Услышал бы объявление о прибытии, увидел бы приближающийся поезд и выходил бы на перрон, - сказала она, не сводя глаз с левой стороны его лица, потому что только ее она и могла видеть.

- Да? - Он внимательно на нее взглянул. - В следующий раз так и сделаю.

Она в ответ только улыбнулась. Дальше они шли, молча. Она не знала, как он, но она не чувствовала неловкости в молчании. Что сейчас говорить общие никчемные фразы, если впереди восемьдесят четыре часа, за которые будет сказано все... или не сказано ничего. Но ему видно было неловко.

- Сейчас идем в метро. Осторожнее, держитесь крепче.

- Мне надо карточку купить, - сказала она и оглянулась в поисках кассы.

Он, молча, подал ей карточку и уже подвел к автоматам. На эскалаторе он встал впереди и повернулся к ней лицом. Наконец, она смогла прямо посмотреть в его глаза. Он взгляда тоже не отводил. Она вдруг увидела, что его глаза были, как и в первую их встречу, внимательные и печальные.

- Хоть сейчас разгляжу тебя повнимательнее, не на ходу.

- Ну и как? Похожа?

- Похожа. Ты совсем не изменилась.

- Ну-у-у, за комплимент, конечно, спасибо, но на восемнадцать я уж точно не выгляжу.

Он засмеялся.

- И глаза те же... Честно говоря, думал, выйдет солидная дама...

- А вышла кто?

- Девчонка... Ты извини, - спохватился он, - я не хотел тебя обидеть. Я только в лучшем смысле этого слова...

- Я не обиделась, Алеша. Что ж делать, если так и не стала солидной дамой. Но мне и девчонкой неплохо. Я сейчас чувствую себя девчонкой, потому мне даже приятно, что ты это увидел, не смотря на физиономию... Ой, повернись, приехали уже.

На перроне метро и в электричке было очень шумно, потому продолжения разговора не получилось.

____________________

Алексей, молча, вел Женьку по улице, крепко держа за руку. Через пять минут она не выдержала, чуть забежала вперед и, заглядывая ему в лицо, спросила:

- А куда мы идем?

- В одно место.

- В одно? А почему не в два? - дурачилась она и весело хохотала.

- В два мы пойдем завтра.

Тогда она снова забежала вперед и взглянула уже так, словно ждала чуда.

- Завтра? Мы с тобой и завтра встретимся?

- Конечно, - глядя на нее с хитринкой, ответил Алексей. - И завтра, и послезавтра, и послепослезавтра...

А она заметила хитринку, но приняла ее за насмешку. Внезапно остановилась, чем резко тормознула его и развернула к себе лицом, и с мольбой в голосе спросила:

- Ты смеешься надо мной?

- Солнышко мое, воробушек нахохлившийся! - он привлек ее к себе. - И в мыслях не было смеяться над тобой. Я смеюсь только вместе с тобой. А говорю чистую правду.

В ее широко распахнутых глазах засветились слезы.

- Это правда? Мы будем встречаться каждый день?

- Конечно. А захочешь, так вообще не будем расставаться.

Она улыбнулась как-то грустно, и ему показалось даже, что взглянула на него покровительственно, как мудрая мать или даже бабушка смотрит на расшалившегося внука. Ему стало не по себе. Это были совсем другие глаза, таких он у Жени еще не видел.