Люди Большой Земли

Возникновение в пустынной тундре городка — переворот в хозяйственной и культурной жизни ненцев. Административный центр Ненецкого округа в с. Тельвисочном, а Хоседа-Хард — как бы самоедские Афины: отсюда оказывается научная помощь туземному населению в улучшении приемов хозяйства, отсюда идет новая культура, здесь учеба, выковываются туземные кадры. Ненцы — мужчины и женщины — и в качестве членов совета культбазы, и санитарами, сиделками, пастухами. Женщина, по обычаю выбегавшая рожать из чума на снег, сделавшись сиделкой в больнице — новый человек для тундры. Санитар навсегда порывает связь с шаманом, пастух научается по-новому ухаживать за стадом; восприняв опыт ветеринаров и зоотехников, пастух не станет приносить жертву духам, чтобы спасти олешек от болезней. Более развитые ненцы вовлекаются в краеведческую работу.

А какую огромную воспитательную роль имеет заезжий дом, называемый «домом туземца» (как у нас «дом крестьянина»)! В этом доме не только пища, ночлег и баня. Здесь — мощный агитпункт, здесь культурная связь, пропаганда коллективизации, задач классового расслоения, национального равноправия, юридическая помощь. «Дом туземца» — дом национальной культуры.

В школе-интернате ребят не только обучают грамоте, из них воспитывают новых граждан тундры. В интернате по стенам развешаны плакаты школьной морали: «не забывай мыть лицо и руки», «не забывай подпоясываться», «не плюй на пол», «не клади под подушку портянок и грязного белья». Подростки переносят гигиенические навыки в семью, как переносят они в родной чум новое понимание мира и своей судьбы.

«Культурные туземные базы имеют целью ускорить и облегчить привлечение малых народностей северных окраин к общей работе трудящихся по строительству советской культуры в условиях национального самоопределения. В будущем культбазы должны стать политическими и культурными центрами данной народности».

Прежде кочевник оседал в случаях хозяйственного разорения, обнищания. Ныне он оседает не для того, чтобы очутиться в антропологическом заповеднике и быть объектом изучения музейных консерваторов, а чтобы перейти на высшие, коллективные формы хозяйства, чтобы быть ближе к социалистической культуре, которая заявилась ныне и в «гиблые» места.

Как все это не похоже на то, что тридцать лет назад видел писатель В. Г. Тан-Богораз: «На севере тогда не было школ и не было грамоты. В огромных округах, величиною с Германскую империю, — ни одного врача, ни одной больницы, перед лицом эпидемий люди и олени были одинаково беспомощны».

13 Старая и новая Полярия

С давних времен ходили русские поморы через Югорский Шар в торговую Мангазею. А после того, как в 1580 году Пэг и Джакмон открыли Югорский пролив для иностранцев, упорно искавших северный проход в Китай и Индию, — голландцы, испанцы, норвежцы стали возить в Мангазею шлифовальщиков бриллиантов, золотых дел мастеров; на самоедские меха обменивали заморские ткани, оружие и медь.

Московское государство присылало в богатую Мангазею воевод за пошлиной. Воеводы притесняли туземцев, — челобитные в далекую Москву не доходили, и брели тогда туземцы «розно».

До наших дней сохранился документ о бесчинствах мангазейского воеводы Григория Кокорева:

… Приедут самоеды платить ясак, — воевода Кокарев и жена его посылают к ним с заповедными товарами и вином. Несчастные дикари пропиваются донага; соболи, песцы, бобры переходят к воеводе. Иные с себя и с жен своих снимают платье из оленьих шкур и отдают за ясак. Который торговый или промышленный человек не придет к воеводе, к жене его или к сыну с большим приносом, такого воевода кидает в тюрьму, да не только его самого, но и собак посадит и берет потом выкуп и с самого и с собак…

А в Москву воеводы доносили о том, что инородные люди озорны и пошлины платить отказываются.

Москва однажды выслала отряд: «Мангазею огнем спалить, торговых людишек разогнать, дабы беспошлинно торг не учиняли, а кои будут иноземцы — в полон взять».

Мангазея пала. От славной Мангазеи, первого русского города в восточной Сибири, остались лохмотья декораций, которые можно видеть ныне в устье реки Таз у г. Туруханска.

И было ожившие берега Ледовитого океана снова стали пустынными, торговый капитал просачивался в тундру редкими отважными купцами-авантюристами, которые за боченок спирта выменивали обозы «мягкой рухляди», возмещая риск заполярного путешествия невиданными доходами. За один тундровой рейс купец становился чуть ли ни миллионером.