Люди Быка

«Эта плешь с лесу явно искусственного происхождения. Наверное, кусты и деревья были срублены и сожжены, пару лет тут сеяли ячмень (его и сейчас растет довольно много), а потом бросили и перешли на новое место. Поляну же превратили в некое подобие капища. Скульптуры размещены неровным кругом лицами к довольно обширному старому кострищу. Там среди золы и углей белеют и кости (уж не человеческие ли?). Скульптуры выполнены знакомым способом: срубленное на определенной высоте дерево выкопано с корнем, а потом вновь вкопано, но „кверху ногами“. А на корневище что-нибудь вырезано с учетом изначальной конфигурации. Глаза — это вставленные в дерево ярко-окрашенные речные гальки. Помнится, когда я впервые увидел в городском парке скульптуры на перевернутых деревьях, меня аж в дрожь бросило, хотя изображения были вполне безобидными и предназначались для развлечения детей. Неужели подсознание не подсказало автору, что таким образом он реализует древнейшую и мрачнейшую символику загробного мира?! Средневековые дьяволопоклонники изображали перевернутое распятие в знак победы смерти над жизнью… Ну, здесь-то все нормально — как раз лесная нежить и изображена. Только какая-то она знакомая, а? Где же я это видел? М-м-м… Да нигде не видел!! — стукнул Семен себя по лбу. — Это ж моя фантазия! Во время вчерашнего спектакля примерно так я воображал и „телепатировал“ зрителям персонажей из знаменитой песни В. Высоцкого! Ну, не „один в один“, конечно, но похоже… М-да-а, угадал, значит… Или, может быть, подсознание русского человека уходит корнями вот сюда — к древним пожоговым полуземледельцам-полусобирателям? А великие поэты именно до этих глубин и докапываются?»

Судя по всему, это место посещалось часто. Возле главного — самого толстого и «красивого» — кумира стоял пустой жбан, изготовленный знакомым способом. Судя по активности мух, что-то туда было налито совсем недавно. Кроме того, столб подпирал приличных размеров гранитный валун, вокруг которого валялось множество мелких косточек и перьев. В этом мусоре Семен обнаружил почти целую голову и опознал полудомашнюю птицу — куропатку. В кострище присутствовали кости покрупнее, но ни одну из них уверенно счесть человеческой было нельзя.

Пит все не появлялся, и Семен решил дождаться, пока тень от деревянного Змея Горыныча переместится «отсюда дотуда», а потом идти собирать по лесам разбросанное снаряжение. Пока же ему не оставалось ничего другого, как заняться размышлениями: «Вот они тут — в лесах… А может быть, все наоборот? Все не так, как думают наши ученые? Люди занялись выращиванием злаков не для того, чтобы ими питаться — это побочный результат. А главная цель — получить побольше зерна, чтобы варить пиво. И пить его! И задабривать им всяких богов и духов! Между прочим, А. Скляров под этим углом зрения проанализировал множество мифов народов мира и обнаружил всюду одно и то же — основные жертвоприношения ранних земледельцев делались слабоалкогольными напитками из злаковых. От себя добавлю, что широко распространенной была мода приносить в жертву мелких птиц. Может быть, и птицеводство из этого возникло, а не наоборот?»

Семен не сразу сообразил, что скульптур перед ним стало как бы на одну больше — это возник Пит.

— Что, оклемался? — язвительно спросил Семен. — Пьянь волосатая!

— Пр-тите, Сим-хон Ник-ич! Я ни х-тел… Сил-но кус-сно было… Ни х-тел я…

— Ладно, перед отцом будешь оправдываться! Я Эреку расскажу о твоих подвигах!

— Ни-ни! Ни нан-да Сим-хон Ник-ич! Ни нан-да! Я вам иду пр-нес! Вот! И вот!

— Ну, давай пожуем, — вздохнул Семен. — Что с тебя взять, с бестолкового? Рассказывай для начала, как дело было!

Питекантроп, как мог, рассказал и показал. Картина получилась следующая. Блуждая по лесам в поисках зверовых ловушек, Пит забрел в окрестности большой деревни и попал вот на эту самую поляну. Деревянные скульптуры ему понравились, но еще больше ему понравилось, что возле одного из истуканов стоит жбан с пивом, лежат мертвые куропатки и горка ячменных лепешек. Парень сразу понял, что все это предназначено ему лично, и принялся за дело. Если с едой он управился без особых усилий, то над пивом пришлось потрудиться, поскольку его было много. Утомленный этим трудом, Пит тут и уснул — возле опустевшего жбана. Проснулся же он плотно привязанным к бревну, которое дружно волокла в деревню целая толпа (человек шесть?) мужиков. В деревне же Питу влили в пасть еще одну нехилую дозу напитка, после чего он очнулся уже в клетке. Там было ужасно неудобно, особенно на предмет отправления нужды, поскольку питекантропы болезненно чистоплотны. Это оказалось, пожалуй, самым ярким впечатлением Пита от пребывания в заключении, поскольку бить его не били и щедро поили пивом.

— Может, я чего не так понял, — вздохнул Семен, — но, по-моему, они собирались тебя сжечь вместе с клеткой.

— Ми-ня?! — вытаращил глаза питекантроп.

— А ты что, не заметил? Не сообразил, для чего вокруг клетки дров навалили?