Люди Черного Креста

В отличие от городских кварталов, порт, наоборот, казался пустынным и покинутым. Лишь с полдесятка судов сиротливо жались к пустующим причалам, но этого явно было недостаточно, чтобы увезти всех желающих. Да и судовладельцы не торопились никого принимать на борт: корабли и причалы бдительно охраняла вооруженная до зубов стража, состоявшая, кстати, не из крестоносцев. Вероятно, суда принадлежали либо иноземным купцам, либо снабженцам Ордена, не являющимся его полноправными членами. И главной загадкой было то, почему они не отплывают.

Но вот что примечательно: паники как таковой не было. Ни паники, ни погромов, ни бунтов, ни попыток захватить корабли. В Инквизиторских землях наступление перьеносцев и неминуемое поражение воспринималось по-разному, но только без паники, которая давно возникла бы в любом другом месте. Животный страх простолюдинов растворялся в глухом отчаянии Посвященных рыцарей и ландскнехтов и пока не перехлестывал грань, за которой человек окончательно впадает в безумие.

А может быть, все дело в том, что люди здесь слишком долго жили под знаком Черного Креста и железной пятой Святой Инквизиции и слишком привыкли подчиняться. Долгая покорность не способствует ни проявлению бунтарского характера, ни развитию буйно-панических настроений. Разве что апатия цветет на этой почве буйным цветом.

Они проехали через весь порт. Внимание Виктора привлек стоявший у самого дальнего причала большой пузатый корабль, высокие борта которого щетинились шипами, словно бока Гуси – ползучего мутанта из русского Большого Котла.

С судна и причала сурово смотрела охрана. На берег были направлены бортовые бомбарды. «Не подходи! Не суйся!» – всем своим видом безмолвно говорили корабль и его экипаж. Ловить здесь было нечего, и Виктор предпочел увести свою команду подальше.

Порт заканчивался выездом за крепостные стены. Снова оказавшись вне города, путники сделали неожиданное открытие. Как выяснилось, все-таки не все Инквизиторы впали в тупое уныние. Некоторые – и таких было немало – развлекались. Правда, весьма своеобразно. Группа Виктора попала в самый разгар непонятного действа, происходившего в окруженной холмами котловине за городскими стенами.

Что именно там творится, понять было сложно. На холмах расположились зрители – рыцари, ландскнехты и даже нетрезвые простолюдины, которые, наверное, уже просто устали бояться.

Публика вела себя шумно и даже по-своему радостно. Правда, это была какая-то нездоровая, лютая и злая радость, как пьяный угар в беспросветном запое. Радость не привлекающая, а отпугивающая.

Но вот чем она вызвана?

С холмов доносились вопли людей, снизу – рев, похожий на быконский.

– Что за долбаный сабантуй?! – озадаченно почесал в затылке Костоправ. – Массовая пьянка? Пир, мля, во время чумы?

– Может быть, казнь, – предположила Змейка. – Может, Инквизиторы жгут мутантов?

Виктор заметил, как поежилась Костяника.

– Никого там никто не жжет, – отрезал он. – Дыма нет.

– Поехали, что ли? Поднимемся, да глянем, епть! Может, че полезное узнаем, – предложил Костоправ.

Да, информация сейчас нужна была им как воздух.

* * *

Поднимаясь наверх, Виктор заметил несколько любопытных взглядов, брошенных в их сторону. Насторожился. Забеспокоился. Пожалуй, за все время пути по Каталонии это был единственный случай проявления столь неприкрытого интереса. Однако, как оказалось, люди смотрели не на всадников. Они оценивающе разглядывали быконей. С чего бы, интересно?

Въехали на холм. Спешились.

Та-а-ак!

На дне котловины было оборудовано нехитрое ристалище, вроде того, на котором устраивали поединок-хольмганг ярлы викингов, только гораздо больше. Ристалище… нет, пожалуй, целую арену – просторную и округлую – огораживал возведенный на скорую руку дощатый заборчик.

А за заборчиком…

В общем, сразу стало ясно, отчего публика была так взбудоражена, чей рев доносится снизу и почему зрители так заинтересованно пялились на быконей четырех ландскнехтов.

Именно быконь был главным действующим лицом разворачивавшегося на ристалище-арене кровавого представления. Там внизу, за дощатой оградкой шла схватка животного и орденского рыцаря.

Бились один на один.

К небольшим рогам Инквизиторского быконя, которые при обычной кавалерийской атаке играли лишь вспомогательную роль, а чаще – срезались вовсе, чтобы не мешать движению в плотном сомкнутом строю, сейчас были привязаны обломки пик, делавшие рога гораздо длиннее и опаснее. Для строевого боя или похода через котловые заросли такие дополнительные острия, конечно, не годились, но здесь, на открытом пространстве арены, они смотрелись впечатляюще. Скотина с искусственно увеличенными рогами, метавшаяся по огороженной котловине, даже немного походила на боевых тварей перьеносцев.

Быконь был свиреп и изранен. По голове, морде и шее животного текла кровь, но полученные раны, судя по всему, не являлись тяжелыми. На звере не было налобника, попоны и прочего боевого снаряжения, но природная защита в виде роговых наростов пока спасала его от серьезных травм.