Люди Домино

Коллеги будто и не слышали моих слов. Ответом мне было лишь тюканье пальцев по клавиатуре, телефонные звонки, ленивые вздохи ксерокса. Кто-то, конечно, методично хрумкал чипсами. Сыр с луком, кажется. Я чуял запах.

Как только мы вышли из здания, Джаспер выхватил у меня из рук коробку и швырнул ее в ближайшую урну.

— Почему вы это сделали? — сказал я, стараясь, чтобы мой голос не звучал слишком жалобно.

— Там, куда мы идем… — Джаспер вышагивал впереди меня, — уж вы мне поверьте, вам горшок с цветком не понадобится.

Я семенил за ним, стараясь не отстать. Мы прошли мимо Южного банка, мимо Национального театра, НКТ,[23] ресторанов, книжных киосков, художников, рисующих на асфальте, мимо продавцов «Биг иссью»[24] и скейтбордистов, людей в шубах, жарящих каштаны. Мы направлялись в сторону огромного сверкающего сооружения «Глаза».

— И где же находится ваш отдел?

— Вы сразу узнаете, как увидите.

— Не понимаю.

— Кстати, — перевел разговор на другую тему Джаспер, — я думаю, вам следует купить новый костюм. Это старье носить уже больше нельзя. Это будет неприлично.

— Вот как.

— Эта девица у вас в офисе… Барбара, кажется. Вы, наверное, не знаете, есть у нее кто-нибудь близкий? — Тон Джаспера сменился со скрытой угрозы на нечто более похожее на приятельские отношения.

— Что? — переспросил я.

— Ну есть у нее, скажем, приятель? Кто-нибудь особенный в ее жизни?

Я в ответ оторопело:

— Понятия не имею.

— Гммм. Любопытно. — Похоже, он смаковал какой-то образ, возникший в его воображении, и наконец воскликнул: — Она идеальна, мистер Ламб. Эта девушка была просто идеальна!

— Что вы имеете в виду?

Мне пришло в голову, что это какая-то офисная шутка и, может быть, меня ради чьей-то забавы на один день выдали в руки сумасшедшего. Я украдкой огляделся — нет ли где скрытой камеры.

Джаспер резко остановился.

— Мы пришли.

Я, ошарашенный, поднял голову.

— Но это же «Глаз».

— Заходите.

Десятки туристов томились в очереди, которая продвигалась вперед черепашьим шагом. Джаспер прошел мимо них в первый ряд, и самое удивительное было то, что никто, казалось, и не возражал, почти как если бы нас вообще не заметили. Я обратил внимание, что, несмотря на всю свою браваду и самодовольство, Джаспер, казалось, внимательно оглядывал каждого из них, словно искал кого-то знакомого. Я заметил, что он не раз оглянулся и нервно осмотрел очередь за нами.

— Вы кого-то ищете? — спросил я.

— Врага, мистер Ламб. Враг не дремлет.

— Враг? — переспросил я, все больше убеждаясь в том, что это обернется каким-нибудь изощренным розыгрышем.

Мы добрались до начала очереди, прошли мимо билетера, который нам и слова не сказал, и остановились перед открытой кабиной, наполненной группой японских туристов. Все они ощетинились путеводителями и камерами, совершенно не замечая нас двоих.

Джаспер показал мне на кабину.

— После вас.

Туристы нас не замечали.

— Но тут народа битком.

— Доверьтесь мне.

Я не шелохнулся.

— Мистер Ламб, то, что вы должны сейчас увидеть, более чем совершенно секретно. Если вы только словом обмолвитесь о том, что увидите сегодня, против вас будут приведены в действие самые крайние меры. Вам это ясно?

Я кивнул, чувствуя легкое головокружение, словно это был сон и я знал, что мои поступки не окажут никакого воздействия на реальный мир.

— Ну так идите же тогда.

— Не могу. Кабина переполнена.

Джаспер, казалось, потерял терпение.

— Да идите же.

Он подтолкнул меня, и я вошел в кабину. К моему удивлению, я прошел сквозь толпу туристов так, словно они были не более чем туманом — болотные огоньки, вцепившиеся в сувениры, цифровые камеры и ламинированные карты города.

Джаспер ловко вошел следом за мной.

— Дым и зеркала… — пробормотал он тоном, каким говорят, пытаясь успокоить ребенка, разбуженного ночью кошмаром.

Внутри кабины было темнее и просторнее, чем я предполагал. Словно во сне я услышал, как с пневматическим шипением закрылась дверь, а затем кабина начала ровно подниматься. Внутри стоял запах, который показался мне смутно знакомым и вызывал ассоциации со штукатуркой и бородавками. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить. Это была хлорка — запах общественного бассейна.

Вид на Лондон нам затеняло нечто, похожее на емкость с водой, которая занимала почти половину кабины, словно мы по ошибке зашли в аквариум. Через воду мы различали лондонские достопримечательности — преломление перекорежило их, сделало необычными: собор Святого Петра вытянулся до неприличия, палаты Парламента сверкали и казались хрупкими, высотки Канари-Варф,[25] удлиненные и искаженные цитадели коммерции, мерцали, словно ты смотрел на них сквозь матовое стекло.

Но еще большее беспокойство у меня вызвало то, что плавало в емкости. Это был мужчина, очень дряхлый, с морщинистой отвисшей кожей со старческими пигментными пятнами. Он был обнажен, если не считать выцветших оранжевых плавок, и, казалось, плавал под водой; его древнее тело, подсвеченное снизу солнцем, купалось в ореоле желтого света.

Как это он дышит под водой, спрашивал я себя, но в конце концов отмел мысль о том, что он жив, как явно абсурдную.