Люди Домино

— Ослепительные, невероятные оттенки, совершенно не похожие на те, что видела я или любое другое человеческое существо. Цвета, которые определенно не могут существовать на нашей планете. А потом, мистер Дедлок…

— Да, мадам? Что случилось потом?

— Потом оно открыло глаза. — Ее собственные глаза при этом воспоминании наполнились слезами. — Их было сотни, сверкающие, как в павлиньем хвосте. Я слышала его голос — он звучал в моей голове, — глубокий, древний, бесконечно мудрый. Он назвал мне свое имя. Его зовут Левиафан.

— Левиафан, мадам?

— Это ближайшее созвучное слово на нашем языке. Его настоящее имя, как он сказал, напоминало бы математическую формулу такой длины и сложности, что даже наши лучшие логики отстают от ее понимания на несколько поколений. Мы, с нашими маленькими жизнями, представляемся ему муравьями, копошащимися в своем муравейнике. Но он сказал мне, что я была замечена за мои достоинства. — На щеках королевы проступил румянец. — Левиафан избрал мою семью и уделяет ей особое внимание. Для него оказывать влияние на человеческие жизни на земле — так же просто, как передвигать игрушечных солдатиков на доске. Он будет руководить нами, поддерживать нас, охранять. Наша империя будет процветать. Он сделает безопасными наши границы, защитит нас от агрессии.

— Похоже, вы и в самом деле пережили нечто исключительное, мадам. А принц-консорт…

— Он полностью согласен со мной в этом. Как и во всем остальном.

— Разумеется, мадам. Именно так.

У королевы сделался раздраженный вид — что за вмешательство, что за бесцеремонное покушение на ее веру.

— Начиная с этого дня наша династия верует в нового бога, у нас новая религия. Левиафан есть путь, истина и жизнь. — Она замолчала. — Что это вы так подозрительно смотрите? Вы сомневаетесь в моем открытии?

Артур наблюдал за Дедлоком, пока говорила его прапрапрабабушка, и ему показалось, что молодой человек при этих словах слегка ощетинился.

— Разумеется нет, мадам. Но я бы призвал вас к осторожности.

— К осторожности?

— Директорат уже имел дело с подобными сущностями раньше, мадам, и они редко на деле целиком оказываются тем, чем кажутся. Скажите, это существо просило о чем-нибудь?

Королева наморщила нос.

— Просило?

— У таких существ всегда есть некий скрытый мотив, мадам. Я сомневаюсь, что оно предлагает свою помощь просто из доброты душевной.

— Левиафан — не какой-нибудь уличный бродяга, который выпрашивает у нас монетку. Он по праву заслуживает почтения и жертвы.

— Жертвы, мадам?

— Дедлок, мы видели, как вы ухмылялись и вздыхали. Можете не сомневаться — ваши скептические гримасы не остались незамеченными. Вы что — мне не верите?

— Напротив, мадам. Я верю вам всецело. Но я настоятельно советую вам сказать мне, что это существо просило у вас.

Королева казалась рассеянной.

— Мы должны подписать контракт, — сказала она. — Соглашение.

— Контракт? Какой же это бог подписывает контракты? Ваше величество, жизненно необходимо, чтобы вы сказали мне, что вы наобещали этому существу.

Королева улыбнулась.

— Вы и в самом деле хотите знать? Все-таки Левиафан — бог, и ему нельзя отказывать. То, что я сделала, послужит еще большему процветанию, еще большей славе нашего Дома.

— Мадам… — Дедлок едва сдерживал гнев. — Что вы наобещали этому монстру?

— Я пообещала ему Лондон, — сказала она. — И всех, кто в нем живет.

Загорелся свет, от неожиданности Артур зажмурился, а когда снова открыл глаза, двое незнакомцев исчезли. Без них зал казался пустым и голым, как корт для сквоша.

— Что это было? — выдохнул он.

— Это? — переспросил Стритер. — Это была первая часть твоего урока истории.

— Это правда? Есть в этом хоть крупица правды?

Ухмылка.

— Давай, шеф, тебе теперь лучше валить отсюда. Ведь сегодня твой день рождения.

Принц на полусогнутых, словно вслепую, направился к выходу — голова у него кружилась, воображение бунтовало.

— С днем рождения, шеф. — Стритер издевательски взял под козырек. — Да, и вот еще, ваше высочество.

Артур повернулся.

Еще одна ухмылка, в которой не поймешь, чего больше — жестокости или обаяния.

— Перед уходом хлопни еще чашечку.

12

Итак, это случилось еще раз, и я опять оказываюсь жертвой преступления, которое явно имеет уникальную природу — повествовательный киднеппинг, писательское мошенничество, похищение сюжета.

У меня нет сомнений, что это явление еще повторится, но я пытаюсь делать вид, что этого не происходит. Я тут занимаюсь взрослыми вещами и пытаюсь быть выше этого. Хотя ничто не может воспрепятствовать тому, чтобы я взял да порвал эти оскорбительные страницы, думаю, пока стоит их, пожалуй, оставить. Если я пущу это на самотек, то, возможно, выиграю время и смогу отдалять неизбежное достаточно долго, чтобы успеть закончить то, что начал.

Так что постарайтесь не обращать на это внимания. Пробегите, не читая. Читайте дальше, будто этого и не было. С этого момента я безусловно намереваюсь так и поступать.

Я оставляю здесь эти вставки только для того, чтобы вы могли получить полное и точное представление о моих последних днях.