Люди Домино

Так вот, Джаспер позвонил ей, пригласил на ранний обед, и она согласилась. Она выпросила у коллег кое-какую косметику и целую вечность провела в женском туалете, прежде чем явиться перед его глазами. Сердце ее радостно колотилось при мысли о еще одной встрече с этим франтоватым, легким в общении человеком, явно не отягощенным женой, извращениями или комплексами. Джаспер наверняка ждал ее на улице и повел в ресторан, который точно должен был произвести на нее впечатление и в который он ни за что бы не пошел при обычных обстоятельствах. Это должен был быть ресторан, в котором он не бывал прежде. Это должен был быть ресторан, где его никто не мог бы узнать.

Он, наверное, слушал ее щебетание, когда принесли вино, спросил, какие слухи ходят в офисе, вежливо кивнул, узнав, что ее босс пришел сегодня утром больным, и изобразил интерес, когда она рассказала ему о толстой женщине в подвале. За закуской он даже, наверное, мирился с ее неуклюжими заигрываниями, и только когда она вышла из-за стола, чтобы припудрить носик в туалете, он наконец сделал свое дело.

Для такого человека, как он, это решение даже не имело никакой нравственной подоплеки. Круглая серебряная таблетка упала в ее бокал. Она, наверное, тут же начала пузыриться, а потом растворилась, и когда Барбара вернулась к столику, то уже ни за что не могла догадаться о случившемся.

Но именно мысль о том, что, видимо, случилось после этого, когда все было съедено и таблетка начала действовать… это и еще страшное предательство, стоявшее за его поступком, — вот что выворачивает меня наизнанку, когда я пишу об этом.

Когда происходили эти события, я привел Эбби в палату Макена и представил ее скорбной тени моего деда. В палате, казалось, было тише, чем обычно. Кровать напротив деда, на которой в прошлое мое посещение лежал толстый лысый человек, чье лицо почти целиком было покрыто лопнувшими кровеносными сосудами, стояла подозрительно пустой.

Мы нашли два стула и сели рядом с дедом.

— Дед, — сказал я, — хочу познакомить тебя с Эбби. Моей подружкой.

Я посмотрел на Эбби — проверить, устраивает ли ее такой статус, но обнаружил, что моя домохозяйка недоуменно поедает старого хрыча глазами.

— Я его знаю, — сказала она.

— Что?

— Я его знаю, — повторила она.

— Да нет. Это невозможно.

— Генри, я видела его раньше.

— Когда?

— Через агента по недвижимости. Это он продал мне квартиру.

Естественно, после этих ее слов на некоторое время воцарилось молчание. Мы обменивались недоумевающими взглядами.

— Что происходит? — спросила наконец Эбби.

Ответа для нее у меня не было, но в конечном счете мне все же удалось пожать плечами и выдавить кривую улыбку.

— Послушай, — сказал я. — Тут недалеко по коридору есть абсолютно ужасное кафе. Позволь мне угостить тебя обедом.

Глядя, как Эбби с хирургической щепетильностью тыкает вилкой в крошечную плошку салата, я решил, что должен еще раз спросить у нее.

Возможно, вы сочтете это странным с учетом тайны моего деда, с учетом того, что люди уже начали умирать, что общество вокруг нас начало рассыпаться и что на свободе оказались два серийных убийцы, придумавших мне неприятное прозвище. Возможно, вы скажете, что мне нужно было больше думать о войне и меньше — о путанице в моей интимной жизни. Но что вы можете знать об этом? Ведь вас там не было.

— Эбби, — сказал я, глядя, как она пронзает вялый помидор, — я хочу, чтобы ты сказала мне, кто такой Джо.

Ломтик помидора соскочил с ее вилки. Вид у Эбби был такой сердитый — того и гляди столовые приборы начнет ломать.

Я настаивал на своем.

— Мне необходимо это знать. Сегодня утром ты дважды назвала его имя. Скажи, что я ослышался. Скажи, что так зовут твоего кота. Скажи мне что-нибудь.

Эбби оттолкнула от себя салат.

— Джо — это человек, с которым я встречалась. В прошлом.

— Понятно.

В другом углу буфета сидел человек в темном костюме, с копной соломенных волос, с томиком «Мартина Чезлвита»[59] для конспирации, в кармане его пальто безошибочно угадывались очертания пистолета. Он посмотрел на меня и кивнул. Конечно, один из спецназовцев Дедлока. Вид у него был не самый сметливый, и я бы не удивился, если бы он держал книгу вверх ногами.

Эбби его не заметила.

— Я была с Джо какое-то время, — сказала она. — Довольно долго. — Она, казалось, тщательно подбирает слова, размышляет над каждым. — Но это все в прошлом. Мы несколько месяцев не виделись.

— Ты продолжаешь испытывать к нему какие-то чувства?

— Да нет же.

— Но сегодня утром ты во сне шептала его имя.

— Привычка, Генри. Не вкладывай в это какого-то тайного смысла.

— А как ты с ним познакомилась? — спросил я. — Как ты познакомилась с Джо?

Я не сумел сдержаться и надавил на последнее слово, вложив в него всю горечь презрения, и тут же пожалел об этом — я сам себе был противен.

Эбби не встречалась со мной взглядом и не возражала против моего тона, только смотрела перед собой на стол, где стояли соль и перец.

— Он жил в этой квартире.

Что-то перевернулось у меня в животе.

— В этой самой квартире? В моей комнате?

Эбби кивнула.