Люди Дромоса

Облачённый в модуль, я завис возле одного из окон. Огромное помещение, если сильно не присматриваться вполне могло показаться дворцовым залом из Тысячи и одной ночи. Громадные мраморные колонны, с куполообразного потолка свисают золочёные люстры, в которых горит множество свечей. Пол выложен замысловатым мозаичным узором, изображавшим какой-то орнамент, а стены увешаны разноцветными персидскими коврами.

Но, вглядевшись повнимательней, я стал замечать некоторые несуразности. В первую очередь - публика. Весь этот сброд, одетый весьма и весьма пёстро никак не мог находиться во дворце. Никто бы их не то что не пригласил, а даже не пустил на порог. Да и отделка, при детальном рассмотрении оказалась слишком уж похожей на бутафорскую. Не было в ней той тщательной скрупулёзности, присущей покоям владык. На окнах осела пыль и тут и там висела паутина.

В общем, выглядело всё так, словно кто-то, не особо впрочем, стараясь, захотел придать сараю видимость дворца. Стилизовать, не сильно заботясь о достоверности и качестве отделки.

Но, даже и не видя всей аляповатости и вычурности этого варварского великолепия, достаточно просто принюхаться, и сразу становилось понято, что вы не во дворце. Запах множества мужских тел, гашиша, просто табачный дым. Всё это амбре более соответствовало кабаку, чем великосветским покоям. Чем, собственно, заведение и являлось.

Сегодня днём, когда мы с Ольгой подъехали к владениям почтенного Джумбека, мне стазу стало понятно, что просто так дело не кончится. В смысле добром. Нас принял лично хозяин, вежливо угостил кофе, по крепости и убойной силе больше похожем на мышьяк, и осведомился, что привело столь уважаемых граждан Империи в такую глушь.

То да сё, базар-вокзал, слово за слово. И, наконец, картина вырисовалась во всей кристально-прозрачной красе. Вернее, безобразии. Ибо ничем иным, как захватом с целью получения выкупа приглашение Мари "в гости" я назвать не мог. Элеонора - блядь по жизни, знала, на что шла и, надеюсь, получила именно то, за чем приехала. Эта же наивная дурочка, имела несчастье понравиться уроду Джумбеку. Он, ошибка природы, видите ли, понёс некоторые расходы. Потратился, понимаешь, на бледнолицую Пэри. И теперь готов отпустить Ханум-Мари с сестрой за… десять тысяч российских Червонцев. Но, "видит Аллах, сердце его готово разорваться от горя, и он до конца дней своих останется безутешным оттого, что этот волшебный лотос не распустит аромантые лепестки в его цветнике". То есть, попросту говоря, гареме.

Надо отдать должное достопочтенному кади Джумбеку, он добивался благосклонности девушки исключительно восточным терпением и красноречием. И собирался сделать её женой, а не наложницей. Иначе я просто оторвал бы ему голову, не вдаваясь в подробности, и не ведя нудных переговоров, выслушивая "дивные речи, услаждающие слух, подобно звону благородного серебра".

В ответ на просьбу Ольги увидеться с сестрой, был получен ответ, что Луноликая Пэри в данный момент спит но, если уважаемые гости соизволят прийти вечером, то им непременно представиться такая возможность.

Мы и пришли. Бледная девчёнка с голубыми глазами встретила сестру без особого энтузиазма.

– Ольга, зачем ты приехала?

– За тобой.

Но та лишь горестно вздохнула.

– Боюсь, они меня не отпустят. Да и вас…

– Тогда мы заберём тебя силой! - Храбро заявила моя спутница.

Но, как видно, её слова не произвели должного впечатления, ибо скользнув взглядом по моей не слишком героической фигуре, Мари лишь пожала плечами. И, в самом деле, даже на фоне жирной туши Джумбека, имевшего "в холке" под метр девяносто, я как-то не смотрелся. А, ежели учесть человек десять охранников…

Как видно, Джумбек считался в этом городе весьма и весьма уважаемым человеком. И совсем ничего не боялся. Во всяком случае, бесцеремонно оглядывая Олькину хрупкую фигурку и закатывая маслянистые глазки в наглую предложил ей оставаться рядом с сестрой. Меня он не замечал.

Выйдя из заведения, одновременно бывшим и курильней, и театром стриптиз-шоу, и неким подобием публичного дома, я взглянул на Ольку и спросил:

– Ну, так как, Вы мне доверяете?

– А что ещё остаётся делать?

Тогда я порылся в бардачке джипа, и протянул ей розовую капсулу.

– Пейте.

– Что это?

– Лекарство против страха. - Соврал я. - Оно немного затормозит ваше эмоциональное восприятие. А, когда действие пилюли закончится, всё уже будет позади.

И, подождав, пока девушка заснёт, "забрал" её в коридор. Потом, облачился в закрытый модуль и, "выйдя" наружу, запрыгнул к одному из окон.

И вот, вишу теперь, изобретаю план захвата Парижа.

На неком подобии сцен одна из красавиц танцевала танец живота. Молоденькая девчёнка, одетая в прозрачные шаровары и микроскопический лифчик извивалась подобно змее. Вуаль, закрывавшая лицо, оставляла открытыми огромные чёрные глаза, и они смотрели на зрителей с какой-то скукой и отрешённостью. Да уж, крутишься тут, вертишься, а кругом станки, станки…