Люди Дромоса. Трилогия (СИ)

Убежатьто можно в любую минуту, но вот «выйти» назад в купе поезда, который давно ушел, было проблематично. И падать на рельсы с огромной скоростью не хотелось. Интересно, смогу ли я взять ее с собой в прошлое? С Инной такие штучки удавались, но не очень.

Улыбка сошла с его лица, и уже официальным голосом он продолжил:

– Именем Его Императорского Величества, Государя Всея Руси и губерний Павла Четвертого вы, боярыня Земцова, обвиняетесь в измене государевой и схоронении осколка камня Божьего, собственностью короны российской являющегося. Властью, данной мне Государем, повелеваю сдать оный немедля, уповая на милость Божию и Дома Царского.

Виновница «измены государевой» молчала, упрямо стиснув губы, и указывала мне глазами на стопкран. Между мной и ним было около полутора метров и два здоровенных преторианца. Старший чтото понял и дал команду своим псам. Те бросились на девушку, а я прыгнул на них, не строя никаких планов и полностью доверившись рефлексам. Они были очень сильны, но я не ставил своей целью ни победить их, ни закрыть от них мою спутницу. И потому до стопкрана добрался.

– Мужика держите, – заорал старшой, но поздно. «Да уж, не отмотаете», – злорадно подумал я. Моя же подзащитная схватила меня за руку и, сжав в другой кусок хрусталя, висевший у нее на шее «перешла».

19

«Мы никогда не ходим друг к другу в гости», – вспомнились слова аббата. Что ж, не ходите – и ни ходите себе.

Что это за место, я понял сразу. Такое же небо, без солнца, но более голубое. Вместо реки имелось озеро, с растущими на берегу плакучими ивами. Сочная трава и следы лагеря. Я осматривался, крутя головой, а девушка удивленно уставилась на меня:

– Как вы себя чувствуете?

– Превосходно, и голова не кружится.

– И… что вы видите? – взволнованно спросила она.

– Надеюсь, то же, что и вы. Прекрасное озеро, чудесный луг и стоянку первобытного человека.

– Не может быть! Или же это знак свыше.

Я немного погордился, так как быть знамением было приятно. Но Елена не разделяла моих чувств и горько разрыдалась. Я обнял ее и гладил по голове, пытаясь найти слова утешения. Хотя какое тут утешение. Государственная измена дело не шуточное. И уже не суть важно, прав ты или виноват, всё равно замаран. Как в той байке: «То ли он украл, то ли у него украли, в общем, была там какаято неприятная история».

– Ах, если б я знала. – Она хлюпала носом, храбро пытаясь улыбнуться. Что ж, не она первая, не она последняя.

– И что бы было?

– Я бы спрятала камень, а нет улик – нет и измены.

– Возможно, – осторожно начал я, – я смогу вам помочь, но в ответ хочу коечто узнать об этом камне.

– Да я и сама ничего не знаю, так, бабушкины сказки. – Это мы слышали.

– Но всё же, – не сдавался я.

– Ну… это привилегия царствующего дома. Говорят, раньше каждый дом имел несколько камней, но теперь их почти не осталось.

– И для чего они нужны?

В ответ она лишь повела глазами вокруг. Я тоже огляделся и изобразил недоумение.

– С его помощью получается уйти сюда. Можно спрятать фамильные сокровища. Скажем, уезжая из Парижа, я беру сюда сундук, а приехав в Лондон – забираю.

– И больше ничего? – Меня интересовала возможность «возврата».

– Нет, но разве этого мало? – Было немало, и я согласно кивнул.

Поразительно, как самые либеральные правительства, по триста лет держащие бразды правления, относятся к пусть даже гипотетической угрозе своей власти. Что же это за штука такая, ради сохранения которой ни в чем не повинные в общемто люди объявляются «врагами народа». И неужто так страшно ее потерять? На ум пришла читанная когдато история, про одного африканского царька, который стал вождем, или как он там у них называется, убив собственного отца. И приказавший убивать всех своих многочисленных отпрысков, угрозу этой самой власти представляющих. Опятьтаки неосязаемую. К счастью, я этого никогда не узнаю.

* * *

– Скажите, Елена, как скоро всё уляжется? – Хотя ответ был очевиден.

– Что вы, Юрий, за измену государю нет срока давности. – Губы ее дрожали.

– Ваш отец, он тоже пострадает?

– Это мой дворецкий. А слуги не несут ответа за деяния господ. Я потому и искала человека со стороны, что надеялась сохранить всё в тайне.

Тоже мне, конспираторы. Раз здесь существует коридор, да еще в разных ипостасях, то есть и такие, как я. Выходит, я тоже живое воплощение «измены». С каждой минутой местность казалась всё более уютной, и «выходить» не хотелось. Должно быть, власть здесь принадлежит обладателям «дара». И причем давно. И жестоко преследуются конкуренты, чего удалось избежать моему миру. Если даже безобидные женщины подвергаются гонениям на государственном уровне, то таких, как я, вероятно, уничтожают на месте. Контролироватьто при желании нас можно, но для этого нужен огромный аппарат, состоящий целиком из «старших». А кто же будет сторожить сторожей?

– Скажите, Елена, что могло бы служить для вас паролем? – Она смотрела недоуменно. – Ну, какоенибудь воспоминание детства, настолько интимное, что об этом знаете только вы?

Попрежнему не понимая, она хлопала глазами.