Люди-феномены

К уговору добавили две немаловажные детали: Шерман должен отсылать записи своих сеансов доктору Гарнеру Мерфи, заведующему отделом парапсихологии Колумбийского университета, а Реджинальд Иверсон, главный оператор коротковолновой радиостанции, принадлежавшей газете «Нью-Йорк Таймс», будет сообщать Уилкинсу о ходе эксперимента.

Кроме того, в помощь доктору Мерфи, принимавшему послания от Шермана, придавались два личных друга сэра Губерта по нью-йоркскому клубу — доктор А. Е. Страт-Гордон и доктор Генри Хардвик, которые участвовали в эксперименте в качестве наблюдателей.

Коротковолновой связи с Уилкинсоном и его партией сильно мешали магнитные бури. Иверсону удалось выйти на связь только 13 раз. А сколько раз удалось сделать это Шерману? Давайте послушаем, что говорит по этому поводу сам знаменитый полярник: «Много раз я не мог выйти на связь с Шерманом, но мы оба должны с удивлением отметить высокий процент точности его представлений о том, что происходило со мной.

Шерман каким-то непонятным для нас образом перехватывал довольно много моих мысленных импульсов — сильных мыслей, передававшихся мной в течение дня. Некоторые из них я старался ему передавать регулярно в условленное время».

Сэр Губерт пишет, что, поскольку он иногда не мог придерживаться оговоренных с Шерманом «встреч», он решил передавать мысли в удобное для него время.

Пропавшего русского летчика Леваневского[52] так и не удалось найти, хотя сэр Губерт пролетел более 40 тысяч миль в ужасных и опасных погодных условиях.

Знаменитый исследователь вел дневник, в котором ежедневно скрупулезно записывал все, что произошло за день. А на расстоянии нескольких тысяч миль впечатления Шермана об этих событиях записывались и регулярно передавались в Колумбийский университет, что также фиксировалось двумя врачами, участвовавшими в эксперименте в качестве наблюдателей.

Познакомьтесь с рассказом сэра Губерта об эксперименте: «Когда наконец мы смогли сравнить наши записи, что же мы установили? Потрясающее количество записанных Шерманом впечатлений о событиях в экспедиции совпадало с моими личными мыслями, действиями и реакцией. Слишком многие из них были точны и соотнесены по времени, чтобы их можно было отнести к разряду угадывания».

Вечером 14 марта 1938 года Шерман писал: «Вы обнаружили трещину в каркасе хвостовой части фюзеляжа, потребуется ремонт». (Правильно, в дневнике сэра Губерта об этом записано.) «Кажется, вы работаете в полете каким-то ручным насосом. Один двигатель выбрасывает шлейфы черного дыма, неровный глохнущий звук — как будто неполадки в карбюраторе».

Сэр Губерт так говорит об этой последней части сообщения: «Во время дневного полета я переключался с одного топливного бака на другой. Но запоздал с переключением и вынужден был лихорадочно подкачивать топливо вручную, в то время как двигатель дымил и кашлял. Это продолжалось несколько минут, но мысли о случившемся не покидали меня целый день».

Далее в докладе Шермана сообщается, чло Уилкинс наблюдает опасное обледенение на крыльях самолета в квадрате 86—115. И это сообщение оказалось правильным и соответствовало записям. Шерман только ошибся на 45 миль в определении местоположения самолета, находясь на расстоянии трех тысяч миль от него.

Понятно, что сэр Губерт был поражен некоторыми деталями впечатлений Шермана, воспринятых на огромном расстоянии. Это касается и случая, когда 11 ноября 1937 года знаменитый исследователь, сделавший из-за снежной бури вынужденную посадку в городе Риджайна, административном центре канадской Саскачеван, позаимствовал парадный костюм у своих поклонников и отправился на прием, спешно организованный в его честь местными властями. Костюм оказался маловатым, и Уилкинс едва в него влез, прежде чем отправиться на бал в компании армейских офицеров, полицейских чинов с женами.

«Вы находитесь в компании военных, присутствуют женщины в вечерних платьях. Какой-то официальный прием, важные лица, много разговоров. И вы тоже в вечернем костюме!» — описывал Шерман эту сцену из Нью-Йорка, сидя в кресле с двумя наблюдателями по бокам.

7 декабря 1937 года Шерман писал: «Мне кажется, что я вижу трескучее пламя, разрывающее темноту, у меня такое впечатление, будто горит дом. И вы видите огонь со своего места на льду. Вокруг него собралась толпа людей. Многие бегут или спешат по направлению к пожару. Ужасный холод, леденящий ветер».

Правда или неправда?.. Сэр Губерт рассказывал: «Когда я видел огонь на северо-востоке (горела эскимосская яранга в Пойнт-Барроу), Шерман, настроившись на мои мысли, воспринимал тот же самый огонь своим сознанием, находясь в кабинете в Нью-Йорке!»

Вечером 9 декабря, спустя 48 часов после пожара, Шерман записал: «Я вижу вас в школе, вы стоите перед классной доской с мелом в руке. Вы рассказываете и на классной доске иллюстрируете примерами».

В дневнике сэра Губерта под этой же датой содержится запись о том, что он беседовал со школьниками в Пойнт-Барроу и делал на доске зарисовки мелом.