Люди города Ура

При Хаммурапи жизнь в Ларсе и Уре текла без особенно бурных событий. Некоторые дома, видимо, пострадали при взятии города, но затем были отремонтированы; в документах упоминаются те же люди, что и в последние годы РимСина, так что можно полагать, что большой резни учинено не было и в рабство население тоже массами не продавалось. В титулатуре Хаммурапи значится, что он «дал обилие Уру», «пощадил Ларсу и обновил храм Э-Баббар для (бога) Шамаша, своего союзника» (имеется в виду, что сам Шамаш помог Хаммурапи подчинить свой собственный город Ларсу) и «сохранил жизнь Уруку, дал воду обилия его людям, возвысил (храм) Э-Ану, накопил богатство для (божеств) Ану и Иштар». Хаммурапи распространил на Ларсу вавилонские порядки и, по-видимому, значительно расширил здесь государственные имения, переведя в категорию царских все храмовые земли, а также земли лиц, впервые целиком подчиненных государству (например, торговых агентов-сборщиков — tamkaruи ряда ремесленников), [39]расселил своих воинов на бывшей территории Южного царства и т. п. Тем не менее Ларса сохранила некоторые местные правовые и административные особенности. Но если в северных городах, например в Сиппаре, а также в Ниппуре, деловая жизнь довольно бурно развивалась, то в Ларсе и Уре число частно-правовых документов продолжает падать.

Умер Хаммурапи в 1750 г. При его сыне Самсуилуне отношения с вавилонским государством тех кругов общества, которые были ущемлены реформами Хаммурапи (жречества, торговцев, частично ремесленников и др.), обострились; об аналогичных, но более мягких мерах РимСина было, очевидно, забыто, и в 1742 или 1741 г. вспыхивает восстание в пределах бывших царств Ларсы и Иссина — тем более опасное для Вавилона, что оно последовало сразу за вторжением горцев-касситов в Верхнюю Месопотамию. Восстание возглавил некто РимСин II — может быть, внук РимСина I, а может быть, самозванец; его поддержали племена идам'aрац и ямутбала. Имя претендента на власть было его программой: можно не сомневаться, что строгости, наступившие при Хаммурапи, вызвали недовольство далеко не только в богатых слоях общества — не все жрецы и ремесленники были богаты, а пострадали так или иначе все, кого Хаммурапи из самостоятельных граждан-собственников превратил в царских слуг.

Восстание кончилось неудачно для Ура, и разгром, учиненный здесь Самсуилуной в 1739 г., — естественная грань той подвижной картины, которую мы собираемся нарисовать; она начинается с завоевания Ларсы и Ура Кудурмабугом для своих сыновей; о более ранних временах мы будем говорить мало, хотя отдельные документы из архивов, которые послужили нам источником, восходят еще к ранним царям Ларсы — Гунгунуму, Абисарихи, СамуЭлю, НурАдаду, Синиддинаму, Синэрибаму, Синикишаму и ЦиллиАдаду; но, если оставить в стороне некоторые экскурсы, город Ур этой книжки — это Ур при ВарадСине, РимСине I, Хаммурапи, Самсуилуне и РимСине II.

Глава II ЛЮДИ МЕСОПОТАМИИ: ВНЕШНИЙ ОБЛИК

Очень трудно говорить и читать о людях какой-либо исторической эпохи, не представляя себе, как они выглядели.

Физический тип жителей Двуречья был тот же, что и по сей день: это были смуглые люди с курчавыми или волнистыми черными волосами, с выпуклым или прямым носом и обильной растительностью на лице и на теле. Но чтобы представить их себе более живыми, целесообразно немного рассказать о модах того времени. Жизнь в ту пору, конечно, текла медленно, и одежда дедов и бабок могла вполне донашиваться внуками и внучками; к тому же она во многом определялась, с одной стороны, местными городскими обычаями, с другой — социальным положением тех, кто эту одежду носил. Но это не значит, — что мода не менялась — хотя и не так быстро, как в наше время. По головному убору, прическе и покрою одежды древневавилонское изображение часто можно датировать с точностью до одного-двух поколений.

Материалом для нас послужит изучение таких изображений — на резных печатях, терракотах, статуях и в росписях.

К этому материалу надо подходить с осторожностью, памятуя, что на печатях прежде всего изображались божества (или их статуи), которые, конечно, мыслились одетыми в древние, архаичные одежды; и хотя статуи в храмах одевалисьжрецами по-настоящему, как живые люди, но это не значит ни что такая божественная одежда в точности повторяла одежду живых людей того времени, ни что она правильно воспроизводила одежду даже и былых времен. То же касается одеяния героев, изображения которых тоже встречаются на печатях; по ним мы не можем судить о людях Нижней Месопотамии конца XIX — начала XVIII в. до н. э. Однако на печати нередко изображается и ее владелец, молящийся богу или богине или подводимый к главному богу или богине младшим, «личным» божеством молящегося. Здесь мы уже с некоторой долей уверенности можем предположить, что художник передал подлинную одежду самого владельца печати — по крайней мере ту, в которой считалось возможным представать пред лицом святыни.