Люди города Ура

Здесь, у ворот, вероятно, собирался общинный суд, решавший наиболее важные дела. [118]Между правом гражданским и уголовным различия не делалось; дело возбуждалось по испрошении разрешения у суда одною из тяжущихся сторон, которой мог быть как пострадавший от уголовного преступления, так и его родичи. Если дело было государственное, оно, вероятно, было городскому суду неподсудно и решалось царскими чиновниками или лично царем. В нормальных случаях царь в судопроизводстве не участвовал ни в качестве первой, ни в качестве, скажем, кассационной инстанции. Но по жалобе заинтересованных лиц царь мог направить дело, в зависимости от подсудности, либо соответственному чиновнику, либо общинному (или храмовому) суду. Храмовой суд вел процесс самостоятельно лишь в случае исключительном, но суд, составленный из персонала храма любого из божеств, ведавших правосудием, мог, например, принимать клятвы сторон и свидетелей в процессе и назначать водные ордалии.

Ни тюремное заключение, ни принудительные работы в качестве уголовного наказания не были известны. По большей части суд назначал материальное возмещение (композицию) за причиненный ущерб. Телесные наказания к свободнорожденным обычно не применялись, однако Законы Хаммурапи уже после гибели царя Ларсы РимСина I ввели (впервые так последовательно) закон талиона: «око за око, зуб за зуб». В случае тяжелых преступлений (к которым относились прежде всего убийство, [119]похищение имущества дворца, храма, а может быть, и полноправного свободного, грабеж, святотатство, прелюбодеяние с мужней женой или обрученной невестой и др.) приговором была смертная казнь, которая приводилась в исполнение, как можно думать исходя из косвенных данных, тут же в суде, среди толпы зрителей. В некоторых случаях расправа над осужденным предоставлялась, видимо, толпе. [120]О способе казни в законах ничего не говорится — пишется лишь «его должны убить» (iddak). Но надо полагать, что преступников казнили так же, как пленных. Изображения массовых казней пленных имеются от разных эпох истории древней Месопотамии, начиная от Протописьменной. Повешение не применялось за отсутствием в безлесной стране бревен для виселиц (однако труп вора, убитого при ограблении дома, привязывали — на шест? — у подкопа, который он сделал для грабежа: Законы Хаммурапи § 21). Топорик воина — hassinu[m]и кинжал — patru[m] не годились для обезглавливания; поэтому казнимого, обнажив его и связав руки за спиной, убивали, проламывая ему топориком голову. По каким-то, видимо магическим, соображениям женщин не полагалось убивать оружием; поэтому осужденных женщин топили, окунув головой в воду (скорее всего отведя в гавань или к каналу). Редкой женской казнью было сбрасывание с городской стены или башни. В виде исключения, за особо тяжелые преступления к мужчинам и женщинам применялись и другие казни (колья, костер). [121]Отметим, что вавилонское судопроизводство вовсе не знало пытки. Простая мысль, что пытка — лучший способ получить показания, желательные для допрашивающего, но худший способ узнать истину, в то время была уже известна.

Между двором зиккурата и «Верхним двором» находился «Великий амбар» — священное зернохранилище храмов Нанны и Нингали.

Южнее храма Нингали при династии Ларсы располагались храмы богов Нингублаги (участок SM) и Ниминтабы (участок ЕН), двух второстепенных и малопочитаемых божеств; [122]чем объясняется их появление в таком почетном месте — неясно. К востоку от них при династии Ларсы храмов, видимо, не было.

В самой юго-восточной части священного участка ранее стоял царский дворец Шульги и его потомков (площадью около 3 тыс. кв. м), к этому времени разрушенный; еще восточнее были мавзолеи царей Ура, но с тех пор, как город был разорен эламитами, весь этот район был застроен жилыми домами — возможно, жилищами слуг храмовой и царской администрации. Разумеется, все эти здания, строившиеся не всегда и не целиком из обожженного, а часто из высушенного на солнце кирпича, довольно быстро ветшали и теряли необходимый импозантный и монументальный вид; каждый царь, владевший Уром, если только он претендовал на хоть какой-либо престиж и могущество, здесь приказывал что-нибудь строить, чинить или хотя бы белить.

Вся остальная площадь города была застроена, по-видимому, сплошь. Можно лишь предполагать, что от ворот священной ограды к одним из городских ворот должна была вести большая улица, достаточно широкая для прохождения священных процессий и проезда ко дворцу и «Гипару» колесницы царя и верховной жрицы; но раскопщиками такая улица не найдена, если только ее концом не является мощеная широкая улица между Э-кишнугалем и «Гипаром» (см. гл. IX).