Люди Грузинской Церкви

Дети до сих пор моему отъезду из Тбилиси удивляются, но уже значительно меньше, чем раньше, начинают понимать…

Вначале я скучала, расстраивалась, что реже буду видеть детей и внучку, родственников и друзей. Но сейчас дети часто ко мне приезжают, бывают и родственники, и друзья. Да и может ли скучать человек, если он столько еще хочет узнать, столькому научиться? Даже когда останется совсем один – не заскучает. Напротив, в гуще мегаполиса люди гораздо чаще чувствуют себя одинокими.

Слава Господу, сейчас у нас все спокойно и мирно! Люди увидели, что ничего плохого я не собираюсь им делать, сейчас многие обращаются за помощью, нескольким армянам я стала крестной. Надеюсь, все будет продолжаться благополучно.

«Отче наш» как образ жизни

Внутренне я всегда ощущала себя верующей, но в церковь заходила только для того, чтобы помолиться и поставить перед иконами свечи. У меня была моя вера, мой Бог внутри и четкое понимание необходимости жить по совести, с детства мне всегда было ясно, что можно делать, а чего нельзя. Меня даже моралисткой в школе и университете называли.

Помню, что я всегда интуитивно ощущала значимость молитвы «Отче наш». Это ведь больше чем молитва, это образ жизни. Я с 1993 года, будучи совершенно нецерковным человеком, начинала и заканчивала уроки в школе молитвой «Отче наш». Дети быстро выучили молитву, мы молились вместе, всем классом.

С Ахалкалаки начинается моя церковная жизнь, и это полностью заслуга владыки, за что я благодарна ему. Когда я переехала из Тбилиси, поселили меня в епархиальной резиденции – в женском монастыре. Несмотря на то, что я носила и ношу обычную мирскую одежду (а когда только приехала, вообще в джинсах ходила), местные меня стали называть монашкой, видимо, по той причине, что жила с монахинями.

Я уже не молодая, но снова учусь – выучила древнегрузинский, начала разбираться в богослужебном уставе, помогаю владыке на службе, читаю молитвы и псалмы. При этом все время жалуюсь, что все это слишком тяжело: проблемы со школой, с городской администрацией, с министерством, да еще погружение в литургику. Все это непросто, учитывая, что я всегда ко всему подходила ответственно.

Как-то я задумалась: вот я молюсь, соблюдаю посты, но во мне слишком мало духовности, наполненности Духом! А правильно ли тогда я иду? Ведь между выполнением правила и духовностью большая разница.

А мне хочется чувствовать, ощущать какой-то рост. Просто я так привыкла: видя цель, понимать, приближаюсь ли я к ней или стою на одном месте. У меня хорошо развита интуиция, я всегда стараюсь не допускать в сознании ментальных спекуляций, стараюсь быть честной перед собой. Если мне страшно, скажу, что страшно; если чувствую неуверенность, не стану убеждать себя в обратном.

Я очень благодарна Богу за то, что Он мне дает, но все-таки хочется сильнее ощущать Его присутствие в своей жизни, я этого не ощущаю… Наверное, что-то делаю не так, как надо.

Правда, в редкие моменты вдруг вспыхивает ощущение близости Бога, или открываются явные знаки: внезапно, например, получаю ответ на мучающий меня вопрос от какого-нибудь постороннего человека. Все это сильно вдохновляет, но случается такое редко. Я имею веру, но мне ее недостаточно, вера должна проявляться во всей совокупности: в разуме, чувствах, интуиции. Жизнь проходит быстро, а мне очень хочется каждое мгновение чувствовать, что Бог рядом со мной. И я убеждена – это не от гордости.

Готовы ли мы к свободе?

Я в советские времена сама перепечатывала запрещенные книги на машинке, чтобы их распространять, печатала с копирками, чтобы за один прогон несколько экземпляров получалось. Мой родственник работал в типографии, я приносила книги и просила делать ксерокопии. Ни разу не отказал, Царство ему Небесное! Сейчас мне даже страшно об этом вспомнить, ведь его посадить могли, наверняка в КГБ все контролировали. А тогда было совсем не страшно.

Читали все подряд: Кастанеду, Ошо, Евангелие, Заратустру, Гурджиева. У меня и дома в библиотеке отца были запрещенные книги, вообще потрясающая библиотека была. В тяжелые годы многое пришлось продать, обменять на продукты.

Вы помните гениальный фильм «Необыкновенная выставка», который снял Эльдар Шенгелая? Была целая плеяда творческой интеллигенции, они делали в советское время потрясающие произведения, через которые люди могли подняться над заборами, закрывающими небо. Но Советский Союз разрушился, и никто из гениев больше ничего выдающегося не создал, они тоже исчезли. Хотя я не возьмусь судить, ведь поведение – очень странная вещь, и мотивацию человека может знать лишь сам человек, и то не всегда. Все его мотивы видит и знает один Бог. Конечно, творческая интеллигенция осталась, но мне кажется, они просто не знают, как себя вести, им не на что опереться.