Люди и атомы

Мир всегда восхищался немецкой аккуратностью. Немцы всегда были такими педантичными; у них необыкновенно развито чувство точности. Вот почему они сохранили в папках аккуратные отчеты о своих злодеяниях, которые мы обнаружили позже в Германии. И вот почему я точно знаю, когда мои отец и слепая мать были отправлены на смерть в газовую камеру. Это был день семидесятилетия моего отца».

Я прекрасно понимаю чувства Сэма Гоудсмита. Немцы сделали то же самое и с моей больной семидесятилетней матерью, моей сестрой и полуслепым братом, когда заняли мою родную деревню Салантай в Литве и уничтожили всех ее жителей.

ГЛАВА 12 Моя жизнь в стране атома

Вскоре после нападения на Пирл-Харбор ведущие физики нашей страны стали один за другим исчезать неизвестно куда. В научных журналах перестали освещаться вопросы уранового деления и все, относящееся к атомной энергии. Занавес секретности, настолько плотный, что его можно было физически ощущать, скрыл все, касающееся атома. Я чувствовал, что происходит что-то необычное, но лишь в 1943 г., когда собрал по частям имевшуюся информацию, понял, что где-то в штатах Теннесси, Вашингтон и Нью-Мексико происходит нечто серьезное.

В то же время меня очень волновало, чем занимаются немцы. Я был уверен, что мы позволили им вырваться вперед. Сумеем ли мы догнать их и перегнать? Никто не мог дать мне ответа. Да и не с кем было поговорить, так как казалось, что все физики страны внезапно куда-то исчезли.

Я продолжал писать статьи, посвященные секретному оружию, с помощью которого, как хвастались Гитлер и Геббельс, немцы скоро одержат победу. Но после Пирл- Харбора учредили ведомство добровольной цензуры печати, директором которого был Байрон Прайс, и все статьи, имевшие отношение к урану, атомной энергии, атомному оружию, задерживались.

Я писал статью за статьей и представлял их в ведомство Байрона Прайса, но они возвращались с неизменной просьбой воздержаться от публикации. Даже рассуждения о том, что делает противник, были под запретом. Мне объяснили, что не нужно, чтобы противник знал, какими сведениями мы о нем располагаем, а любое рассуждение может повредить нашей разведке в попытках установить, чем занимается противник.

Так продолжалось до начала весны 1945 г., пока однажды ко мне не пришел Джимми Джеймс.

—Я получил письмо от генерала Лесли Гровса. Он хочет повидать тебя.

—Как ты думаешь, что ему надо?

—Не знаю. Тебе лучше быть на месте. Он завтра сюда зайдет.

Когда я встретился с генералом, он только предложил мне принять участие в совершенно секретной военной работе под его начальством. Подумав, что, возможно, это атомные работы, я решил рискнуть.

«Если вы хотите, чтобы я что-то написал,— сказал я,— то дайте мне доступ к первоисточникам. Надеюсь, вы разрешите мне посетить Теннесси, Вашингтон и Нью- Мексико».

Генерал Гровс недовольно поморщился. Но Джеймс, который беседовал с ним до того, как меня вызвали, от души рассмеялся.

«Ты поедешь еще дальше!» — сказал он. Возможно, генерал Гровс сказал ему, что хочет, чтобы я описал первую атомную бомбардировку Японии. Однако мне он даже не намекал на это в течение первых недель.

Так я стал официальным историком работ по созданию атомной бомбы.

Я обнаружил, что в течение двух лет, начиная с мая 1943 г., мы создали тайную империю, раскинувшуюся от Соединенных Штатов и Канады до Бельгийского Конго. Эта империя носила название «Инженерный район Манхэттена». Мы построили три засекреченных города, численность населения одного из них, Ок-Риджа в Теннесси, достигла восьмидесяти тысяч — он стал пятым по величине городом в штате. Его называли «Собачий выгон», или просто «Выгон», но для меня, когда я впервые посетил его, это был «Шангри-Ла» Юга *.

Были еще два других засекреченных города, в штате Вашингтон,— Ричланд и скрытый среди каньонов Нью- Мексико Лос-Аламос.

Сам факт того, что эти города были построены и заселены в течение двух лет, был достаточно удивительным. Но не это заставило меня думать, что я вижу мираж. Мысль о том, что я страдаю галлюцинацией, порождались содержимым этих городов и странной атмосферой нереальности, окружавшей их.