Люди и боги

— К нему относятся мечи, ножи и кинжалы, — продолжала она. — Какой бы ты ни был уставший и энергетически вымотанный, всегда сможешь нанести противнику ими один единственный удар. Колдовство поглотят амулеты, пусковой механизм пистолета сгорит или заклинит, а холодная сталь не подведет никогда. Спокойная. Верная. Надежная. — Она вытащила из ножен клинок, подняла его, нежно взяв двумя руками, на уровень глаз — словно японский самурай. Для нее это было ритуалом, таинством. Блин, двадцать первый век на дворе!..

— Конечно, многое зависит от твоего умения им владеть, — разорвала она контакт, словно почувствовав мои мысли, небрежно возвращая клинок назад, в ножны. — Но если ты не умеешь — это твои проблемы. Само оружие не виновато, что ты не воспользовался в свое время дополнительным шансом на выживание и не обучился этому искусству. Кстати, за это нас, охотников, в колдовском мире и боятся. — оговорилась она, и ее лицо озарила зверская усмешка. — Ненавидят и боятся. И мы с тобой начнем обучение именно с программы охотников — с честной надежной стали. Встали! — Она поднялась на ноги. Я последовал за ней. — В позицию!

Дальше начался ад.

Вначале она два часа учила меня правильным стойкам, показывала сильные и слабые стороны каждой. Затем основные приемы защиты и контратаки. Удары рубящие, удары колящие. Сбоку, сверху, снизу. Спиральные, круговые. Как отбивать, как блокировать, как отводить. В голове стояла каша — запомнить все за один раз было не реально. Но она похоже и не стремилась к этому. Просто брала каждый удар или защиту и отрабатывала их до автоматизма, пока рука сама не начинала делать палкой пируэт, лишь краем глаза заметив ее движение. И главное, учила равновесию, балансировке. Перетеканию из стойки в стойку, с ноги на ногу.

В общем, она меня выматывала, словно издевалась, не давая ни секунды покоя. Два раза по пять минут отдыха — и снова в бой. Серые контуры палок так и мелькали в воздухе, в ушах эхом стоял гулкий «бах-бах-бабах». Тело болело, постепенно превращаясь в один большой сплошной синяк. Ведьма совершенно меня не щадила, била медленно, не спеша, но если попадала — мало не казалось. Каждое мое неправильное движение каралось. Каждый не отбитый или неопознанный удар карался. Конечно, было не очень больно; неприятно, но терпимо. Иначе она бы меня давно убила. Но этих «неприятно» скопилось такое количество, что занемели руки, ноги, бока, и даже спина.

Постепенно я начал попадать в ритм, отбивать ее удары правильно. И даже пытался контратаковать, хотя, естественно, безуспешно. Не знаю, сколько лет придется учиться, чтобы зацепить ее хотя бы кончиком, но вдруг пришло понимание, что попробовать стоит! Понравилось мне это дело, несмотря на все синяки и усталость.

Скорость ударов тем временем увеличивалась и увеличивалась. Палки мелькали так, что я перестал успевать соображать что делаю.

— Ещё! Ещё! Быстрее! Быстрее! — в упоении кричала Настя. — Еще быстрее!…

Наконец я не выдержал. Рука одеревенела, мозоли на ладони стерлись чуть не до крови. Тело представляло собой один большой сплошной синяк. Я выронил палку и беспомощно плюхнулся на землю, пытаясь отдышаться, вытирая рукавом футболки пот. Настя весело упала рядом. Свеженькая и бодренькая… Зараза!

— Ну как ощущения? — ослепительно улыбнулась она.

— Погано, — не стал отпираться я и строить из себя святую непробиваемость. После чего довольно улыбнулся. — Но мне понравилось!

— Тебя кто-то учил? — сощурились ее глаза. Понравился мой настрой. — У тебя моторика налаженная. На больших скоростях хорошо действуешь. Даже лучше, чем на маленьких.

Я неопределенно пожал плечами. И сам чувствовал что-то подобное, когда мое тело махало палкой без участия моего же сознания. Deja vu?

— Там, в подворотне, я уже дрался. Мое тело. Наверное, движения остались в памяти на уровне моторики

— Наверное, — согласилась учительница. — Но лучше бы тебе самому выйти на высокие скорости восприятия и контролировать себя. Правда, сначала научись на обычных скоростях работать… — Снова усмешка, но не злая. Не ожидала от меня ведьмочка такой прыти и стойкости, ох не ожидала. Сколько ж часов мы тут прыгали? Четыре? Пять? Шесть?

— Это важно, сверхскорости, — продолжила Настя ликбез, пока я восстанавливал дыхание — Тебе будет легче, чем мне. Ты время сам можешь притормаживать, то есть скорость его восприятия. А нас этому долго-долго и нудно учили. Не один год. — Она невесело усмехнулась. Учеба в ордене явно была несладкой, особенно у охотников. И некоторые азы орденских наработок мне придется испытать на своей шкуре, причем в ускоренном режиме.