Люди и деньги

Такого рода подарки, по свидетельству Марселя Мосса, «почти всегда облекались в форму подношения, великодушно вручаемого подарка, даже тогда, когда в этом жесте, сопровождающем сделку, нет ничего, кроме фикции, формальности и социального обмана, когда за этим кроются обязательность и экономический интерес» (Мосс, 1996).

В типичном обмене подарками ни одна из сторон ничего не выигрывает. На Тробриандских островах каждая семья имеет посадки ямса и питается ямсом. Однако выращенный ямс не потребляется внутри семьи: собрав урожай, человек должен отдать его в хозяйство сестры, а его семья ест ямс, выращенный на поле брата его жены (Малиновский, 1998).

Поскольку данная процедура выглядит бессмысленной с точки зрения накопления материальных благ или торговли, смысл ее нужно искать в другом. М. Мосс предположил, что значимость процесса дарения лежит в нем самом, то есть в выражении, поддержании или создании социальной связи между сторонами, участвующими в обмене. Подарок символизирует особые отношения солидарности и взаимопомощи. Человек может предложить подарок как доказательство своего дружеского расположения — его принятие подразумевает готовность отплатить ему тем же, а также готовность к началу отношений.

В архаических обществах подарками обмениваются не отдельные люди, а кланы, племена или семьи. То, чем они обмениваются, состоит не только из богатств или вещей, полезных в хозяйстве. Это прежде всего знаки внимания: пиры, обряды, военная помощь, женщины, дети, танцы, праздники, ярмарки. Хотя ответные подарки осуществляются в добровольной форме, уклонение от них грозит испорченными отношениями между племенами и даже войной.

По выражению M. Мосса, подарки служат связующей нитью общества, способом поддержания общественного единства в условиях отсутствия специальных государственных институтов. К тем же выводам пришел и автор фундаментального труда «Экономика каменного века» Маршал Салинс:

«Подарок является примитивным способом достижения согласия, которое в гражданском обществе обеспечивается государством… Подарок, конституируя социум, становится культурной силой» (Sahlins, 1972).

Обмен подарками может быть также формой конкуренции и соперничества. Существует множество примеров того, как один человек унижает другого, давая больше, чем тот может вернуть в качестве ответного подарка. Некоторые политические системы, такие, как система «важного человека» в Новой Гвинее, основаны на неравноценном обмене. Честолюбивый «важный человек» стремится отдать больше, чем может получить. Наградой ему будет рост политического престижа.

Особый тип обмена подарками у некоторых племен американских индейцев, описанный М. Моссом, носит название потлача. Эти племена проводят зиму в непрерывном праздновании: пиршествах, ярмарках и торгах, которые одновременно представляют собой торжественные собрания племени. Особенностью потлача является принцип соперничества в расточительности — уничтожение накопленных богатств с целью затмить вождя-соперника и его клан.

В современных обществах отголоски этих древних обычаев сохранились в свадебных обрядах: в Германии, Франции и России знакомые семьи соревнуются между собой в многолюдности и пышности свадебных пиров, дороговизне платьев невест и богатстве подарков молодоженам. Часто свадебное расточительство является в современном обществе не менее иррациональным, чем в архаических индейских племенах: денег, потраченных на свадьбу, иногда вполне могло бы хватить на покупку жилья новой семье.

Мистическая власть подарка

В подарке души смешиваются с вещами, вещи — с душами.

В современных обычаях сохранились отголоски еще одного древнего верования, связанного с подарком: представления о том, что подаренная вещь обладает некоей духовной силой или несет в себе часть души дарителя. Отдавая свою вещь, даритель приобретает мистическую власть над ее получателем. И эта сила преследует получателя дара до тех пор, пока он не возместит подарок предметом равной или большей ценности.

В наиболее радикальной форме эту власть дара выразил в своей работе «Символический обмен и смерть» французский философ и социолог Жан Бодрийяр: