Люди и ящеры

— Ты целый день спал. Спи еще день. Скажи, что заболел. Хзюка подтвердит. Завтра я пришлю утомителя духов пусть беснуется до вечера. А ночью, когда утомитель сам устанет, убегай. Только учти, утром я отправлю погоню. Совсем серьезно. Если поймают, то убьют. Это неприятно.

— И даже очень, машиш.

— Я тоже так думаю. Только тебя начнут искать у перевала Хосс, через который ты пришел. А ты отправишься на юг, сделаешь петлю и выйдешь к перевалу Грор.

— Грор? — удивился Мартин. — Прости, но там же земли хачичеев.

— Верно. Племя большое, дикое, сырое мясо могут есть. Они сначала убивают и лишь потом пытаются понять, кого убили. Поэтому в первый день никому и в голову не придет искать тебя на их земле.

— Никому, кроме хачичеев, — усмехнулся Мартин. — Я там не пройду.

— Хо! Один, конечно, не пройдешь, от тебя даже шусс на охоте сбежал. Но опытный воин провести сможет. Только обратной дороги у него уже не будет. Дважды хачичеев не надуешь.

— Нельзя, чтобы он погиб.

— Нельзя. Тебе придется взять проводника с собой, и это полезно. Будет связной, если захочешь что-нибудь отправить. Мягкотелые его не растерзают?

— Нет. Мы не считаем, что схаев нужно убивать только за то, что они схаи.

Было похоже, что машиша эта информация не слишком убедила. Он помолчал, а потом сказал:

— Я дам тебе одного из лучших воинов. Мартин стукнул себя кулаком по животу.

— Он будет жив, пока я жив, машиш.

— Это крепкое слово. А ты сможешь перетащить его через льды? Наша кровь быстро стынет.

— Либо пройдем вместе, либо вместе замерзнем.

— Замерзать не надо. Вот здесь, если не будет другого выхода, разрешаю бросить проводника

— Я не смогу.

— Сможешь. От тебя зависит теперь много жизней по обе стороны хребта. Но надеюсь, что пройдете оба. Догадываешься, кто тебя поведет?

— Ума не приложу, машиш, — вздохнул Мартин. Машиш квакнул.

— И как это тебе удается, мягкотелый? Говоришь одно, а понятно совсем другое.

— Это чтоб смешнее получалось. Мягкотелые любят смеяться.

— Схаи тоже. Удивительно. Мы такие разные и такие похожие.

— И у вас, и у нас есть разум. Мы должны быть похожими.

— Хо! Разум... Ну и что? В жизни чаще всего поступают вопреки разуму.

— А почему, машиш?

— Жизнь заставляет.

— Значит, жизнь неразумна.

— Разве можно сделать разумной жизнь?

— Можно. Только очень медленно, чтобы дураки поумнели.

— Хо! Жизнь сделают разумной дураки?

— Да, поскольку их много. Но без умных они не поумнеют.

— Ты очень смешно говоришь, Мартин. Пожалуй, схаи так не умеют. Чудно. Но правильно, мне нечего возразить. Со всех сторон. Хог! Заставляешь поумнеть старого машиша, а?

— О! Разве может такое спросить... э...

— Дурак? — Машиш квакнул три раза подряд. — Ладно, я не считаю себя дураком.

— Я хочу задать вопрос, — сказал Мартин.

— Спрашивай.

— Зачем ты повесил тех двух воинов, вождь? Они не могли помешать ррогу, я видел.

— Когда ты видел — не могли. Но что они делали раньше, как допустили? Почему ты спасал моего сына, а они не спасали? Потому что себя спасали, вели себя как звери. Хог! Во всех схаях еще много звериного. И чтобы они совсем не стали зверями, нужен закон. А закон уважают, если время от времени за нарушение кого-то убивают. Тогда другие стараются вести себя достойно и не глупо. Разве у вас не так?

— Примерно. Только за нарушение закона мы убиваем редко. Плохое нам мешает делать не только страх.

— А что еще?

— Стыд и совесть.

— Что такое стыд, я знаю, — сказал машиш. — А что такое совесть?

— Это стыд не после, а до плохого поступка. Добро вообще-то делать приятно.

— Еэ, приятно, — вздохнул машиш. — Только потом долго приходится об этом жалеть.

— Это когда за добро платят злом.

— Еэ. Ты хорошо сказал. Мы многому могли бы научиться друг у друга.

— Еще научимся.

— Ну да. Когда надоест убивать друг друга. Ты сам говорил, что жизнь меняется медленно. От себя добавлю: особенно у схаев. У нас и шкура-то жесткая... Не знаю, доживу ли.

— Постарайся, машиш. Хочу видеть тебя своим гостем. Старый схай некоторое время смотрел на Мартина глазами, в которых отражался костер.

— Тебе и впрямь этого хочется?

— Очень.

— А почему?

— Большое удовольствие, когда враги становятся друзьями.

— Великий Мосос! Странно, как ты еще жив, мягкотелый. Если любишь такие удовольствия. Но я тебе уже не враг. Ты не за этим ли приходил?

— И за этим тоже.

— Что ж, у тебя получилось. Быть может, когда-нибудь сивы вспомнят о тебе с благодарностью

Машиш вдруг встал, подошел к Мартину и медленно поднял верхние лапы на уровень груди, повернув их ладонями вперед. Так ящеры прощались с близкими родственниками.

— Ты мне понравился, Мартин. Но больше мы не увидимся. Такова неразумная жизнь, которую ты хочешь изменить.