Люди и ложи. Русские масоны XX столетия

Второй список содержал имена лиц, погибших от рук немцев: Мать Мария, Пьянов, Бунаков-Фондаминский, Апостол, Трахтерев, Вольфсон, Левин.

«Пропавшие библиотеки» – Бунакова, Шефтеля, Ходасевича, Осоргина, Тургеневка и т.д.

Люди, умершие собственной смертью: Милюков, Переверзев, Бурцев, П.Б. Струве, Тесленко, Бернацкий, К.К. Миллер, Осоргин, С. Булгаков, Коковцев, Калишевич.

Тут же, в одном из писем Николаевскому, — рассуждения Маклакова о «трех группах» русских эмигрантов в Париже: 1-я – «непримиримые» – Мельгунов, Церетели, правые и левые. 2-я группа – «советские патриоты», бывшие эмигранты, навещающие сов. посольство и собирающиеся в Россию – их имена М. не дает. И 3-я группа: центральные. Себя он включает в эту третью группу.

Жизнь его в эти первые годы после тяжелых военных лет была невеселой: старение, прогрессирующая глухота, смерть близких, одиночество и страшные годы в России – последние годы Сталина, все способствовало некой меланхолии, которая начала развиваться в нем. В дни его юбилея (75 лет) «Русские новости» поздравили его, как близкого друга и единомышленника, а «Русская мысль» требовала от него письма в редакцию, что он с советской газетой в Париже ничего общего не имеет. Но он не сумел ответить на это и еще больше раздражил своих критиков, вдруг проявив какую-то неожиданную вялость мысли. Когда-то он мечтал «хоть как-то сговориться с Витте», потом «хоть как-то согласиться со Столыпиным» (обоих он, конечно, знал лично), теперь он «хоть как-то» хотел примирить с собой когда-то ему близкую старую эмиграцию, но печатно это сделать не мог и не хотел, и как-то по секрету, частным образом, старался починить, что было сломано.

Теперь он уже не скрывал, что вместо яда дал Юсупову порошок из двух облаток аспирина, что родился в 1869 г., что не видит, как остановить крушение старого мира, и потерял связь с современностью.

В 1948 г. на одном из своих редких публичных выступлений он, выслушав кого-то (у него теперь был американский аппарат и он мог слышать, что говорят другие), сказавшего из публики, что «одним Евангелием, как собирается сейчас сделать Керенский, нельзя восстановить Россию», он нервно и плохо владея собой, сказал с эстрады:

— Если Бога нет, и нет бессмертия души, то что же нам остается? Только конституция Джефферсона?

И тогда на это отозвался спокойный голос из дальних рядов:

— Да! Дайте нам только конституцию Джефферсона!

Но дальних рядов он, конечно, слышать не мог[135].

Переписка его с 17-ю масонами чрезвычайно интересна, и «старых времен», и «второго периода». Почтовое сообщение между старым миром Европы и новым миром за океаном было налажено к весне 1945 г. В это время до Керенского в Нью-Йорке доходят слухи, что Маклаков начинает жалеть о своем визите на улицу Гренелль, и он этому не может не сочувствовать. Он радуется, что Маклаков «уходит от своих иллюзий», и Маклаков оправдывается: «Наша группа была создана (от Ступницкого до Тер-Погосяна) спешно, и дали знать, что хотят идти в посольство (местоимение опущено: мы или они?). Богомолов назначил день. Председатель – Альперин (группы? Или Общества сближения с Советской Россией?)». О газете «Русские новости» – «она соответствует нашей группе» – Маклаков короткое время сотрудничал в ней, как и Бердяев. В 1958 г. Керенский, узнав о смерти Терещенко, спрашивает, «не осталось ли после смерти Терещенко каких-либо бумаг», и делится с ним своими мыслями о религии и о «вере современного человека в машину».

Переписка с Б.И. Элькиным (Лондон – Париж, 1940-е гг.) главным образом касается тяжбы наследников Милюкова (ум. 1943). Элькин, редактировавший последний (посмертный) том «Воспоминаний» Милюкова, а позже – книгу Адамовича о Маклакове, был к тому же и душеприказчиком Милюкова. С Маклаковым он обсуждает, «что делать с посольским золотом» (три миллиона золотых рублей), лежащим в лондонском банке с 1920 г. Об этом 25 лет тому назад уже запрашивал Маклакова Бахметев: «Где они?» Бахметев, который был против белого движения, видимо, беспокоился, что они будут переведены генералу Врангелю, но насколько можно понять из сумбурного обмена письмами, часть их была переведена в свое время Колчаку. Теперь Элькин советует Маклакову перевести золото в Швейцарию. В 1949 г. он сообщает Маклакову, что «с огромным трудом удалось получить разрешение перевести золото в Швейцарию».