Люди и оружие

— Потом? — в свою очередь удивился мальчик. — Потом, после того как пленники отпущены, наши воины начинают готовиться к танцу победы. Ведь если были пленные, то было и сражение, и все воины, которые в нем участвовали, должны тоже в нем участвовать, и каждый должен быть одет именно так, как он был одет в это время. Те, кто были ранены, раскрашивают раненные места красной краской. Если лошадь была ранена, то она тоже принимает участие в танце, и место её раны тоже окрашивается в цвет крови. Воины украшают себя орлиными перьями, причем если воин убил врага, то на нем рисуется красное пятно, на пере раненого воина проводится красная полоса и с каждым новым ранением таких полос на перьях становится все больше. А вот если он сделал ку, то перо украшается пучком конского волоса красного цвета. Все очень просто и понятно. У нас все по заслугам и очень легко определить заслуги каждого. Вожди и самые храбрые из воинов надевают Солнечные головные уборы и тоже танцуют вместе со всеми. Иногда на подготовку к танцу победы уходит несколько дней, но потом все опять идет так, как раньше.

— Ты очень хорошо рассказал! — похвалил его Володя. — А теперь, может быть ты и сам хочешь о чем-нибудь меня спросить?

— Я хочу узнать, как ты сражался у себя в России и был ли ты за это награжден?

— Ну, — начал Володя, — сражаться-то я сражался, но не очень долго, потому, что мы заключили мир. А воевать мне пришлось в горах с горцами. Горцы — это такие люди, в чем-то похожие на вас. Тоже живут разными племенами. И у каждого своего названия: убыхи, черкесы, кабардинцы, чеченцы, шапсуги — кого только мы там не встречали. Одеты они, конечно, совсем иначе, чем вы, но наездники такие же отчаянные. Живут в каменных домах, похожих на наш, которые строят в самых диких и труднодоступных местах. Что до меня, то я служил там в коннице, а должность моя была такая — полковой адъютант, (это что-то вроде помощника вождя, которого он обычно посылает с приказаниями) и это, между прочим, только говорят, что синекура, а на самом-то деле сплошная каторга. Как в деле, так и спал, не раздеваясь, и коня по два месяца не расседлывал. По утру всякий день тебе приказ из штаба ехать с эстафетой в дивизионную квартиру, а то нередко и в корпусную. А ты, поди, туда доберись, по жаре, да по горным дорогам. А после этого ещё там, на месте сиди и жди. А чуть приказы в кармане — везешь их поскорее начальству — и бригадному и полковому, а после ещё нужно собрать фельдфебелей, отдать им приказы, а там уж гляди и в поход. Я даже спал верхом, а сбоку солдаты придерживали. Опять же, как бой, то кому через огонь приходится ехать? Адъютанту! А один раз так было, что меня послали в ночь и тут-то меня горцы и подстерегли. Ну, я от них, а они за мной. Коня подо мной убили и хотели меня живого взять. Да только я за конем спрятался и начал в них стрелять из того самого двуствольного ружья, что ты видел у меня дома. Двоих убил, двоих ещё ранил, а остальные решили больше со мной не рисковать и убрались подобру-поздорову. А мне за это дали Владимира с бантом — это крест такой, ну, награда за храбрость, которую у нас принято носить на груди и у которой наверху бант.

Солнечный Гром не все понял из рассказа Володи, однако ему хватило ума сообразить, что все то, чему он был свидетелем здесь, точно также происходит и в других местах и что там тоже есть свои «длинные ножи» которые воюют с людьми, которые живут в горах по собственным законам.

Вслух, однако, он этого не сказал, а перевел разговор на пауни.

— Теперь пауни рассердятся и постараются нам отомстить. Они обязательно пойдут по нашим следам и нападут на наш дом, причем их будет очень много.

— А мы не поедем к нему напрямую, — ответил Володя. — А направимся с тобой сначала в Литлл Биг Пойнт, перекуем там наших лошадей, а уже оттуда вернемся к нашему дому. Этим пауни ни за что не догадаться, что мы можем так сделать и даже если они и пойдут по нашим следам, то те доведут их всего лишь до этого городка, а там они ничего про нас не узнают.

— Ха! — воскликнул Солнечный Гром. — Мой Белый Отец очень хитер и как воин он много стоит. Ты был вождем у своих людей, прежде чем пришел сюда, к нам?

— Ну… в общем-то, да, но не очень большим и я мог командовать только воинами. К тому же надо мной было тоже очень много командиров.

— Так у вас значит очень много вождей? А солдат? И они все тоже в синей одежде, и на боку у них длинные ножи, а на головах шляпы, как у солдат в этом форте?

— Нет, мундиры у наших солдат темно-зеленые. И ещё вместо шляп они носят на голове… шапки. А так… да! И всяких вождей, и солдат у нас хватает.

— А здесь… здесь все остальное так же, как и у вас? — спросил мальчик, затаив дыхание.

— Да, почти так же: такие же горы, реки, только у нас там нет бизонов, — ответил ему Володя, однако потом ему в голову пришла мысль, что может быть, он спрашивал его совсем не об этом, а о чем-то другом?