Люди и портреты (СИ)

Приехав по указанному в газете адресу и припарковав свой «БМВ» на автостоянке в первом ряду, Павел обнаружил широкий автомобильный спектр. Можно было найти полную палитру от новеньких «Тойот», «Опелей», «Ниссанов», «Мерседесов» до «Жигулей» и «Москвичей» весьма древнего происхождения. Музей располагался рядом с вещевым рынком, который посещала публика самых разных социальных слоев и достатка. Два черных «Мерседеса» были, по-видимому, авторитетных людей, и один из шоферов профессионально-подозрительным взглядом зыркнул на Павла. Расслабься, дружок, подумал Тумасов, здесь все свои. Да и творческие люди не ходят с оружием. Нетворческие, правда, могут приходить и с ним (хотя Павел оставил оружие в машине).

Все эти размышления привели Павла к главному входу в музей, который был даже украшен какими-то сомнительными гирляндами. На том месте, где обычно висел план экспозиции, сегодня развевалось рекламное полотнище с надписью крупными буквами на азербайджанском «ВЫСТАВКА». Из открытых дверей доносились приглушенные голоса — по-видимому водили экскурсию. На входе Павел поинтересовался у пожилой женщины, читавшей журнал:

— Скажите, а где здесь выставка работ Татьяны Белявской?

Женщина подняла голову и равнодушно произнесла:

— Пройдете прямо, потом свернете налево по коридору во второй зал. Выставка там, где вывешены работы авангардистов…

Павел понятия не имел, кто такие авангардисты, но вежливо поблагодарил.

Тумасов прошел вперед по коридору, затем, как и было ему сказано, повернул налево. Творческая встреча с художником проходила по часто встречающемуся сценарию: сначала представление работ и рассказы автора о творческих поисках, а потом — неофициальная часть с ответами на вопросы зрителей. В такой последовательности был свой резон, так как гости имели более-менее определенное представление о работах художника и задавали относительно осмысленные вопросы.

Когда Павел появился в зале, встреча плавно подходила к концу. Гости выставки, которых набралось несколько десятков, из них большую часть составляли студенты, пригнанные преподавателем художественного училища, сидели в одном конце зала на расставленных полукругом деревянных стульях, что-то спрашивали, записывали и переговаривались. Часть посетителей бродила по залу, внимательно рассматривая картины на стенах. Перед сидевшими выступала сам автор экспозиции, расхаживая перед ними, словно по импровизированной сцене с указкой в руке. Рядом с ней на высоких подставках находилось еще несколько полотен, очевидно избранных произведений. Павел тихо подошел к ближайшей картине на стене.

— Как вы оцениваете эту работу? — вдруг резко поинтересовался у Павла стоявший рядом длинноволосый шатен лет сорока с несколько безумным взглядом. Одет шатен был в рубашку и легкие летние брючата, которые носят в домах отдыха почтенные отцы семейств. Брюки были светлые и держались на серых помочах. Он по-видимому составил определенное мнение и желал его подтверждения от других.

Павел замялся. Картина изображала огромную кухню, где большая часть ее была занята огромным котлом с многочисленными устьями под ним, из которых выбивалось пламя.

Главное было то, что в котле варились живые люди.

Некоторые пытались выбраться, другие хватались за своих соседей, кричали, корчили ужасные гримасы. Отчаянный страх, неслыханная мука запечатлелись в их лицах. Все было исполнено в ярких красно-оранжевых тонах с оттенками коричневого.

Ей-богу, подумал Павел, драться с Дэном и его подручными было для него куда более легким делом, чем вести разговоры о живописи.

— Так как? — требовательно повторил шатен, по-видимому, тоже из художников.

Павел оглянулся на сидящих в другом конце просторного зала. Встреча с автором, похоже, подходила к концу.

— Ну так… в общем… — неопределенно промямлил Тумасов.

— И что скажете? — не отставал нежданный собеседник.

У Павла на языке вертелись услышанные ранее «авангардисты», однако он осторожно произнес:

— Э… М-да уж… Оригинально… Э-э… Глубоко… Очень, знаете ли, жизненно… — сообщил он. Шатен бросил на него зверский взгляд, и Тумасов понял, что сморозил что-то совсем невпопад.

— В каком это смысле — жизненно? — угрожающим тоном поинтересовался шатен, дико оглядев Павла. — Не хотите ли вы сказать, что эстетика этой работы…

Спасло Павла окончание официальной части. Гости выставки встали со своих мест, заскрипели стульями, создав изрядную суету.

— Извините, зовут… — Павел юркнул в толпу, в центре которой царила Татьяна.

В толпе, сквозь которую Павел продирался, было много молодых лиц, очевидно студентов. То ли это было у них вместо лекции, то ли это были подопечные самой Татьяны. Аккуратно поработав плечами, Павел протиснулся в тесный кружок, где раздавала автографы сама художница.

— Татьяна, извините, — Павел придумывал фразу на ходу, чтобы привлечь к себе внимание. — мне кажется, что в ваших работах чувствуется влияние авангардистов.

— Авангардистов? Вот как? Интересно! — смеясь, воскликнула Татьяна и повернулась к Павлу.