Люди и призраки

— Это твои проблемы, — злорадно заявила Эльвира, вспомнив вдруг, как он обещал жениться на ней, как только завоюет себе королевство. А она еще приняла это за шутку. — По мне, так и одного хватит. А то тебе хочется, а я должна себе фигуру портить.

— Ладно, потом разберемся, — поспешил уйти от конфликтной темы любитель детей. — Нет, не наливай мне больше, а то напьюсь — и как начну чудить…

— Вроде твоего папы? — уточнила Эльвира. — Который приперся к нам в гости и чуть не снял штаны в присутствии семи дам? Ты тоже так делаешь? Это у тебя наследственное?

— Нет, — засмеялся Карлсон. — Я творю такое, что мой папа со своими штанами просто отдыхает. Мафей говорил, папа тут имел бешеный успех.

— Не то слово! Наши кобылицы чуть не убили друг дружку из-за него. Надо было видеть, словами это не описать. Одного пьяного Мафея было уже достаточно, чтобы в обморок рухнуть. А тут еще твой папа… сколько ему лет? Он же не мальчишка, так себя вести! Или он настолько был пьян?…

— Папе сто семнадцать. И, судя по тому, сколько они с Мафеем выпили, он был вообще почти трезвый, ну, может, слегка навеселе, просто дурака валял. Он любит подурачиться перед дамами.

— Это у вас тоже наследственное, — констатировала Эльвира.

— Ты о чем? Когда это я перед тобой дурака валял?

— Все время, что мы знакомы. А ну-ка скажи честно, Мафей знает, кто ты такой на самом деле?

Карлсон покраснел и потупился.

— Мафей — маг, — пробормотал он. — Перед ним дурака не поваляешь.

— А передо мной, значит, можно? Можно морочить мне голову и нести всякую чушь, когда ненароком сболтнешь о себе лишнее? Получается, все о тебе знают — твой друг Диего, Мафей и даже король, хотя ему никто не говорил, а я должна развешивать уши и слушать сказки, пока не придет однажды его хитроумное величество и не намекнет? Тебе не стыдно?

Пристыженный обманщик тяжко вздохнул и приналег на варенье.

— Я же не нарочно, — сказал он. — У нас же конспирация… Мне нельзя… А как Шеллар узнал? Да что я спрашиваю… Конечно, сам вычислил. Послушал, что Луи наутро рассказал, и все понял… А что он тебе сказал?

— Просил тебе передать, что нехорошо забывать старых друзей и прятаться от них. А еще ненавязчиво напомнил о твоем пророчестве… А я-то, дура, думала, что ты шутил насчет завоевания королевства.

— Ну… Тогда действительно шутил. Я же не знал еще, что у нас так замечательно все сложится. А вот сейчас серьезно говорю. Выходи за меня замуж. Сейчас. Побудешь пока принцессой в изгнании, разве для тебя так уж обязательно быть королевой? Или тебе хочется непременно пышную свадьбу?

— Хочется, — честно ответила Эльвира. — Хочется нормальную торжественную свадьбу, гостей, свадебное платье и грандиозное гульбище. Хотя я сомневаюсь, что это получится. У вас с его величеством есть что-то общее, и я боюсь, что у тебя тоже свадьба получится какая-нибудь особенная. Да еще пятерых детей тебе вынь да положь… Давай лучше подождем немного. Я посмотрю на твое поведение. А для начала честно расскажешь все то, о чем ты мне до этих пор вдохновенно врал. А станешь обманывать меня впредь, вообще не выйду за тебя замуж.

Карлсон тяжело вздохнул и отставил пустую вазочку.

— Плохо быть бездомным принцем. Даже любимую женщину уговорить выйти замуж проблема. Затащить тебя на какое-нибудь дерево, что ли? Я здорово по деревьям лазаю, лучше любой белки.

— Не сомневаюсь, — согласилась Эльвира. — Но меня этим не убедишь. Тем более, по моим предположениям, на этом дереве мы и останемся жить, поскольку другого жилища у тебя нет.

— Почему, есть. У меня есть отдельная хижина… ну почти отдельная. В одной комнате живу я, а в другой — моя охрана. Если уж говорить честно, то их всего девять человек.

— Ничего себе! Скромный пропагандист…

— А разве нет? Я просто образец скромности! И действительно пропагандист. Хочешь, я тебе речь скажу? Послушаешь и сразу же побежишь записываться в мою партию.

— В твою партию?

— Ну да, раз я считаюсь главой, значит, она моя… Знаешь, если уж ты настроена на долгий и откровенный разговор, давай продолжим его в постели. Я действительно устал и ужасно хочу скорей куда-нибудь прилечь. Хоть на пол, если ты на меня так обижена, что в постель не пустишь.

— А ты не уснешь?

— Постараюсь. А если усну, продолжим завтра.

Эльвира посмотрела в жалобные и виноватые глаза возлюбленного и поняла, что вряд ли когда-либо научится всерьез на него обижаться.