Люди и призраки

– Не бойся, не сопьешься. Зато, может быть, уснешь. Если ты все-таки хочешь досидеться до того момента, когда проснется Диего, и зайти к нему, то я бы тебе не советовал. Мэтр знает, что говорит, и если он сказал «не надо», значит, стоит его послушать. Завтра увидитесь. И не переживай так. Радоваться надо, что все хорошо обошлось. Все живы, враг повержен, и ничего страшного не случилось. Диего поправится, Жак отремонтирует свою гостиную, из-за которой так переживал, а ты наконец перестанешь трястись из-за того сна Мафея о Канторе, о котором мы тебе так неосторожно проболтались. Насколько я понял, он уже сбылся.

– Это верно, – кивнула Ольга и все-таки отпила из кубка, хотя спиртное в нее уже действительно не лезло. – Только мне кажется, ремонт у Жака растянется на неопределенный срок, как он того и опасается. Жак совершенно точно предположил, что в его гостиную скоро начнут водить экскурсии. Король будет только началом, потом Флавиус сотрудников притащит… Он на полном серьезе назвал эту жуткую кляксу «прелестью»? Ему правда так понравилось?

– С чего бы он притворялся? Конечно, правда.

– И королю тоже понравится?

– Насколько я его знаю, должно. Мэтр неоднократно с неодобрением отзывался о его «нездоровом интересе ко всяческим неподобающим зрелищам». Но интерес его величества – это мелочи по сравнению с тем, что сотворит мэтресса Стелла, если до ее приезда эту стенку не почистят. А ведь она должна со дня на день приехать, и любимая ученица ей непременно все расскажет, зная интерес мэтрессы к человеческим потрохам. Начнется с того, что она придет посмотреть, потом пожелает собрать образцы тканей для анализа, потом притащит коллег, и закончится тем, что она потребует вырезать «эту прелесть» вместе с куском стены, чтобы отдать в анатомический музей.

– Так не проще ли сразу этот кусок вырезать и отдать ей?

– Хорошая мысль, – согласился Элмар совершенно серьезно. – Завтра посоветуй это Жаку, на мой взгляд, ты придумала разумное решение проблемы. И мэтресса будет счастлива, и все желающие смогут посмотреть на ее «прелесть», не мешая при этом личной жизни Жака. Может, он успокоится и перестанет ехидничать. В любом случае ремонт не затянется из-за любопытных посетителей и мне не придется долго терпеть его присутствие в моем доме.

– Элмар, разве ты так его не любишь?

– Вообще люблю, но когда он вот так себя ведет, терпеть не могу. Понимаю, у него неприятности, но это не повод говорить гадости друзьям и портить им настроение… которое, впрочем, и без того было не самым лучшим. Не у него одного неприятности, но почему-то никто больше так себя не ведет.

– Почему – никто? – Может, не следовало этого говорить, но в Ольге взыграло стремление к справедливости. – А ты сам? Весь вечер ворчал и ругался непонятно из-за чего. Неужели тебя на самом деле так обидел тот паразит? Или это тебе еще во дворце настроение испортили? Из-за того вы с Жаком и сцепились. Если б ты не психовал, он бы не стал выдвигать свои дурацкие предположения, будто ты так злишься из-за того, что тебе сказали правду.

– А они действительно были дурацкие? – так же серьезно уточнил принц-бастард.

– Неужели это можно принимать всерьез? Ты вовсе не толстый, просто в одежде кажешься громоздким. И уж конечно не титулами собирался кого-то пугать, слава богу, есть чем. И все это знают, Жак в том числе. Это никак не было связано с правдой. Ты действительно именно из-за этого так расстроился?

Элмар вздохнул и повертел в руках кубок.