Люди и призраки

Она была облачена во все фиолетовое, на голове красовалась маленькая шляпка, на руках были перчатки. Ее лицо было скрыто за тонкой вуалью. Леди казалась очень хрупкой, ее синевато-черные руки и ноги были тонкими, как палки. Ее осторожно поддерживал под локоть Чарльз Дамаронд, плечистый человек с бровями оборотня. В трех шагах позади Леди следовал ее муж Человек-Луна с обычной своей тросточкой в руках, облаченный в черный потертый костюм и красный галстук. Человек-Луна был без шляпы, поэтому сразу бросались в глаза разделенные на две половины — черную и белую — лицо и лоб.

Наступила такая тишина, что можно было услышать, как падает булавка. Или, что более подходило к данной ситуации, козявка из носа Демона.

— Господи! — прошептала мама.

Отец нервно заерзал на стуле. Мне показалось, что он готов был подняться и выбежать вон, если бы не был обязан присутствовать из-за меня.

Леди внимательно осмотрела собравшуюся публику из-под вуали. Свободных стульев не было, все места были заняты. На какой-то миг я ощутил на себе быстрый взгляд ее зеленых глаз, но этого оказалось достаточно для того, чтобы я ощутил запах влажной земли и болотных цветов. Неожиданно для всех Вернон Такстер поднялся с места и, учтиво поклонившись, предложил Леди свой стул.

— Благодарю вас, сэр, — произнесла она своим вибрирующим голосом и села.

Человек-Луна и Чарльз Дамаронд встали по обе стороны от элегантной Леди, а Вернон подпер стенку в дальнем конце зала. Несколько человек — совсем немного, всего пятеро или шестеро — поднялись с мест, но не для того, чтобы предложить свои стулья, а чтобы выйти из зала. В отличие от отца Леди не пугала их: так они выражали свое возмущение тем, что чернокожие без позволения вошли в зал, полный белых людей. Мы все это понимали, как, впрочем, и Леди. Ничего не поделаешь: в такие времена мы тогда жили.

— Что ж, теперь, я думаю, можно начинать, — заговорил мэр Своуп.

Обведя глазами публику, мэр Своуп остановил взгляд на Леди и Человеке-Луне, потом опять оглядел зал.

— Хочу поприветствовать всех собравшихся на церемонию награждения победителей литературного конкурса, проводимого Советом по делам искусств города Зефира в тысяча девятьсот шестьдесят четвертом году. В первую очередь я хотел бы поблагодарить всех принявших участие в конкурсе, без них это мероприятие было бы невозможно.

В таком духе все продолжалось еще некоторое время. Я, может быть, даже задремал бы, если бы не нервничал так сильно. Мэр Своуп представил по очереди членов жюри и членов Совета по делам искусств, после чего отдельно представил мистера Квентина Фаррадея из «Журнала» Адамс-Вэлли, который собирался сфотографировать победителей конкурса и взять у них интервью.

Мэр Своуп сел, а миссис Пратмор вызвала на сцену участника конкурса, занявшего третье место в номинации «эссе». Им оказалась пожилая леди по имени Делорес Хайтауэр, которая, шаркая ногами, поднялась на сцену и, приняв у мистера Дина свое эссе, минут пятнадцать развлекала аудиторию повествованием о радостях садоводства, после чего получила свою именную табличку, спустилась в зал и уселась на место.

Занявший первое место в конкурсе эссе мясистый редкозубый джентльмен по имени Джордж Игерс описал день, когда проколол шину около Таскалусы, и только Медведь Брайант остановился, чтобы поинтересоваться, не нуждается ли мистер Игерс в помощи, что, безусловно, свидетельствовало о доброй душе Медведя.

Следующим шел конкурс поэтических произведений. Вообразите мое удивление, когда оказалось, что второе место заняла мама Демона, зачитавшая свое творение со сцены. Вот несколько строк из ее стихотворения: «Дождь, дождь, дождь, уходи/ Да будет солнце в летний день/ Впереди в жизни моей будет еще много светлых дней/ А мрачные тучи в небесах заставляют меня плакать». Мама Демона прочитала все это с таким воодушевлением, что я испугался, как бы слезы и дождь не пролились на наши головы прямо со сцены. Демон и ее отец хлопали в ладоши так громко и восторженно, что можно было подумать, будто только что они стали свидетелями второго пришествия Христа.

Первое место в конкурсе поэтов заняла маленькая морщинистая леди по имени Хелен Троттер. Ее творение представляло собой, по существу, любовное письмо, первые строки которого были:

Я не безразлична ему,

И он мне дает понять почему.

А последние:

О, как приятно видеть мне улыбку его лица,

Нашего губернатора штата Джорджа Си Уоллиса.

— Кошмар, — прошептал отец.

Леди, Чарльз Дамаронд и Человек-Луна молчали: они не привыкли проявлять свои чувства на публике.

— Теперь, — объявила миссис Пратмор, — мы переходим к номинации «рассказ».

Мне нужна была пробка. Я хорошо это чувствовал.