Люди и собаки

Аналогичной точки зрения придерживается Будянски в отношении собак. Он утверждает, что предки собак эволюционировали заметнее других живых существ, следуя стратегии, использующей некоторые наши слабости. По его мнению, будучи настоящими приматами, привязанными к своему потомству, которое требует нашей заботы довольно длительное время, мы склонны испытывать нежность и сострадание к беззащитным малышам на толстых лапах, которые смотрят на нас большими круглыми глазами и жалобно пищат — именно так и выглядят маленькие щенки. Приобретя настолько выразительные черты, собаки научились в некотором роде нами манипулировать, чтобы снискать наше расположение. И мы все еще думаем, что сами их выбрали и переделали под свои фантазии и потребности? Как бы не так, мы попались в собственные сети! Подобно дальнему родственнику, жаждущему наследства богатой незамужней тетушки, собаки, не навязывая нам своего присутствия, имели время тщательно подготовиться к визиту и нарядились так, чтобы нам понравиться. Доказательством успешности этой стратегии может служить тот факт, что сегодня в мире насчитывается не более 100–150 тысяч волков, тогда как собак — приблизительно 400 миллионов (Coppinger et Coppinger, 2001). И если чью-то нелегкую жизнь мы все еще называем «собачьей» — не стоит ли с научной точностью и безо всякой склонности к антропоморфизму определить то, что собой представляет «приятная» жизнь для собак. Учитывая полномочия, которыми сегодня обладают четвероногие друзья человека в наших домах, и принимая во внимание многочисленные неприятности, связанные с их присутствием, можно констатировать, что иногда они чувствуют себя там настоящими хозяевами. А уже после этого можно задаваться вопросом, кто же кого приручил на самом деле: мы собак или они нас.

А может быть, это просто игра слов? Возможно, утверждение, что собака изменилась таким образом, чтобы стать более привлекательной для человека, — не более чем остроумная метафора того, что человек сам изменил собаку согласно своим требованиям? Но разве и то и другое определение не объясняет в равной степени эволюцию, произошедшую с собакой в ответ на потребности человека? В конечном счете, оба этих очевидным образом противоположных тезиса могут представлять собой всего лишь два способа взглянуть на один и тот же феномен под разным углом зрения; иными словами — очередную вариацию на тему стакана, который наполовину пуст или наполовину полон.

На самом же деле между этими двумя подходами существуют коренные различия. «Интенционалистская» точка зрения по определению предполагает, что толчком к началу процесса доместикации послужила сознательная воля человека. Поэтому вовсе не обязательно искать те механизмы этого процесса, которые не применялись бы человеком сознательно. Кроме того, согласно данному подходу все изменения, произошедшие с собакой в ходе эволюции, следует рассматривать как приобретенные в ответ на нужды человека — во всяком случае именно так их должен воспринимать сам человек. При этом отвергаются любые намеки на то, что новые качества могли быть нейтральными или даже негативными для нашего вида и в то же время полезными для самого одомашненного вида. И наконец, это означает, что человек с самого начала обладал сознательными намерениями, складом ума, когнитивными способностями и техническими навыками, необходимыми для того, чтобы спланировать и успешно осуществить подобный проект, что, как и было сказано выше, весьма маловероятно.

И наоборот, подход, основанный на неодарвинистской теории эволюции, позволяет выявить массу всевозможных факторов, интенциональных или неинтенциональных, способных иначе истолковать процесс одомашнивания. Речь идет о подходе, который можно назвать «экологическим» — в научном, а не политическом смысле этого слова, — суть которого состоит в следующем: человек создал новую экологическую нишу, представляющую собой совокупность материальных и нематериальных качеств, свойственных определенным типам человеческого общества, — отходы жизнедеятельности, жилища, огонь, лесные вырубки, поля, а кроме того, верования, например, в священность некоторых животных, или в лечебные качества некоторых растений, или в существование духов зверей и т. д.; эта ниша, называемая биологами «антропогенной», как и любая другая новая ниша, впоследствии колонизируется оппортунистическими видами, которые в процессе дальнейшей эволюции видоизменяются и расходятся с изначальными видами — с волками, в случае собаки. Иными словами, ниша не была создана для собаки: она сама создала собаку. С этой точки зрения, задача биологов состоит в поисках механизмов, интенциональных или нет, при помощи которых под действием факторов, свойственных антропогенной нише, произошла модификация некоторых диких видов. Каковы же эти механизмы в случае с собакой?

Модель собаки-мусорщика