Люди и собаки

Третий недостаток гипотезы об эмоциональном замещении заключается в том, что на самом деле она объединяет три различные позиции по отношению к животному. Однако для того, чтобы понять феномен привязанности человека к собаке, необходимо четко различать их между собой. В первом случае человек использует в своих взаимоотношениях с собакой такие формы социального поведения, которые у наших двух видов похожи; во втором — человек ведет себя с собакой как с человеком. И наконец, третья позиция состоит в том, что человек принимает собаку за человека. В первом случае мы не смешиваем два вида — человека и собаку; мы просто используем в рамках тех социальных взаимоотношений, которые выстраиваем с собакой, похожие инструменты взаимодействия. При этом прекрасно осознаем существование глубоких различий между человеком и собакой. Во втором случае человек также понимает, что имеет дело с животным, однако в некоторых ситуациях начинает воспринимать свою собаку в контексте собственно человеческих взаимоотношений. Третий тип поведения, которое с первого взгляда можно оценить как пограничное или «аномальное», основан на вере человека в том, что собака, по сути, ничем не отличается от человека. Иными словами, хозяин собаки полагает, что его пес способен, например, получать зарплату, владеть домом, иметь политические убеждения, диплом, нуждаться в операции по удалению аппендикса, быть фанатом футбольной команды, говорить на латыни и т. д. Заметим, что общепринятые трактовки взаимоотношений человека с животным-компаньоном, весьма распространенные, в частности, в среде гуманитарных наук, искусственно создают непреодолимую пропасть между человеком и животным, при этом нимало ни заботясь о том, чтобы разграничить между собой три обозначенные выше позиции. В процессе объяснения они с готовностью перескакивают с одного на другое, зачастую путая две первые позиции с третьей. Например, во Франции, когда речь заходит об отношении хозяина к своей собаке, довольно часто можно услышать фразу из популярного скетча: «Его пес — это тот еще тип»[86]. Однако сама по себе такая фраза еще ничего не значит. Здесь мы имеем дело как раз с двойным контекстом. Более того, очень многие люди, чтобы не сказать большинство людей, действительно думают о собаках именно как «о ком-то». Но при этом они вовсе не обязательно видят в собаке человека. Вести себя с собакой как с человеком и принимать ее за человека — совсем не одно и то же.

Таким образом, если все три позиции по отношению к животному рассматривать по отдельности, получится, что в привязанности человека к животному-компаньону нет ничего аномального. Если не путать один вид живых существ с другим, уподобляя животное человеку, между нами возможны разные варианты «нормальных» взаимоотношений. Заметим, что первые два описанных выше типа распространены гораздо шире, чем третий. Поэтому объяснение феномена привязанности человека к животному следует искать за рамками простого сравнения собаки с суррогатом, дающим временный выход человеческим эмоциям.

Иногда мы предпочитаем людям собак

Еще один минус тезиса об эмоциональном замещении состоит в том, что он отрицает любую вероятность того, что человек может предпочесть компанию животного-компаньона обществу других людей, во всяком случае некоторых из них. На самом деле такое явление распространено гораздо шире, чем это может показаться на первый взгляд. Нет ничего необычного в том, что социальная жизнь многих людей не ограничивается общением с себе подобными. Часто они отдают предпочтение эмоциональным связям с другими существами, прежде всего с животными-компаньонами. Нет никаких оснований отрицать, что в ряде обстоятельств животное способно удовлетворить потребности человека в общении. Более того, зачастую никто, кроме членов семьи или близких друзей, не способен сделать это лучше, чем животное-компаньон. И уж во всяком случае в социальном плане животное-компаньон выполняет гораздо более важные функции, чем функции простого паллиативного средства, облегчающего чувство одиночества от отсутствия общения с другими людьми.

На самом деле некоторые люди предпочитают проводить время с животными вовсе не потому, что испытывают трудности в общении или установлении взаимоотношений с другими людьми. Просто они полагают, что с четвероногим другом они могут провести время с большей для себя пользой. В некоторых случаях взаимоотношения с животным для них более комфортны или причиняют меньше неудобств, чем общение с другими людьми. Значит ли это, что такие люди страдают какой-то психологической или социальной дисфункцией? Нельзя исключать и такой вероятности, хотя ответ далеко не столь очевиден. И тем не менее, какими бы ни были причины этого феномена, тезис об эмоциональном замещении не дает ему убедительного объяснения. Он не позволяет понять, почему человек предпочитает общество животных не только тогда, когда не имеет возможности строить социальные отношения с себе подобными, но и в ряде других случаев.