Люди, идолы и боги

Чтобы прийти к мысли о чем-то таинственном и жизнедеятельном, одушевляющем тело, необходимо было, прежде всего, чтобы человек получил из собственного опыта представление о «жизненной силе», которую его руки могут сообщить предметам и орудиям. Подобно тому как рука приводит в движение камень, палку, оружие защиты, так и чудодейственная сила переселялась, по представлениям человека, из неодушевленных предметов в тело человека. Мы имеем дело с уже достаточно далеко ушедшей вперед под влиянием новых производительных сил стадией экономического и социального развития, охватившей период многих тысячелетий медленного преобразования общества.

Этнографические изыскания подтвердили, что некоторые народности не имели никакого слова для выражения понятия «душа», например мексиканские коры, камерунские бали. Смутное представление таких народов, как, скажем, эвы, египтяне, эскимосы, о сосуществовании в человеке нескольких душ практически свидетельствует об отрицании единого «жизненного начала», связанного с душой.

Мы уже отмечали, что рыбная ловля могла побудить человека, наблюдавшего смерть рыбы, к отождествлению души и дыхания. Напротив, охотничьи группы склонны были обнаруживать душу в крови. Отсюда отвращение к не вполне обескровленному мясу, переходящее из поколения в поколение у семитов и у многих других народов. С другой стороны, отсюда же идет дикарский обряд причастия с целью приобретения «жизненной силы» из крови.

Представление о душе возникло в истории тотемической общины только тогда, когда отношения между вещами, определявшими практику первобытного человека, начинают восприниматься им как отношения между людьми. Но, войдя однажды в сферу идеологии, это представление становится затем самоценным, начинает существовать независимо от породивших его причин. Противоречие между душой и телом охарактеризовано точными теологическими признаками в дуалистическом учении Зороастра и в религии маздеизма, оно отражается в борьбе света и тьмы, материального мира и мира духовного, между добрым и злым началами — другими словами, между Ахура Мазда (Ормузд) и Ангра Маинью (Ариман), между богом и сатаной. Противопоставление души и тела типично, по существу, для каждой религии, начиная с того момента, когда раздвоилась сама структура общества.

В рамках этого методологического подхода и с этими поправками теория анимизма все же сохраняет определенное значение для исследования происхождения религиозной идеологии.

Эта теория помогает нам понять, как человек, преодолев фазу ограниченной и чрезвычайно конкретной экономики тотемической общины, населил мир призраками, которые и по сей день воодушевляют всякую религиозную веру. Духи и домовые, ангелы и дьяволы рождаются в последний период первобытного общества, когда общественные различия, основанные на чувстве патриархальной ответственности и на ранних зачатках технической специализации, уступают место различиям, основанным на появлении нового, бесчеловечного орудия труда — раба.

Подобно тому как существование раба предполагает наличие господина, так и представление о душе и духе предполагает существование классового угнетения.

От тотема к фетишу

Мы уже отмечали, что в распространенных учебниках по истории религии реальные данные о происхождении и развитии религиозной идеологии сплошь да рядом заключены в жестких рамках той или иной концепции, которая в свою очередь является плодом определенной эпохи развития общества.

Идея сотворения мира, например, совершенно незнакома первобытному человеку и зарождается лишь на сравнительно более поздней стадии истории человечества, на основе более или менее сходных мифов. И это не удивительно, ведь для того, чтобы приписать некой сверхъестественной силе какую-либо способность «творить», человеку предварительно было необходимо приобрести собственный опыт производства, хотя бы и в несовершенных и неполных формах, которые определялись его первыми орудиями труда.

Неупорядоченный и обезличенный труд первых стадий первобытного общества не позволял еще человеку прийти к мысли об индивидуальном «творце». Установившиеся внутри клана взаимоотношения были отношениями взаимозависимости или, в самом крайнем случае, зависимости по происхождению. Такие названия, как «сыновья кенгуру», «сыновья волка», «сыновья дуба» и, по аналогии, «сыновья камня», «сыновья топора», «сыновья неба», сами по себе достаточно красноречивы[43]. Это же самое наименование, которое свидетельствует о древнем типе организации общества, вероятно, означало как объединение людей, так и отношения родства между группой в целом и определенным одушевленным или неодушевленным предметом. Напомним, что в этрусском языке слово «клан» означает «сын», а множественное число от него «кленар» имеет значение «потомство» (окончание «ар» означает коллективное число предметов геологического или растительного порядка).