Люди из ниоткуда. Книга 1. Возлюбить себя

Так что сценарий был всюду примерно одинаков. По всему периметру с той стороны, как ни крути, мы пока практически окружены водной гладью, кишащей расползающейся человеческой плотью и жрущей всю эту гадость рыбой чёрт — те каких теперь уже пород! Моря и океаны смешались в общий бульон. Особо теплолюбивая и пресноводная, как и принесённая водой из более южных морей рыбёха в основном подохла. Или была съедена своими новыми взаимоконкурентами.

С недавних пор мы даже при наличии у нас жгучего желания и потребности в воду стараемся особо не соваться. Кто его знает, — чего там у нас в ней поназаводилось? Да и болячек нахватать в этом рассоле не хочется. Там сейчас столько растворено удобрений, химикатов и прочего, что ею можно бальзамировать мёртвых. До конца весны минимум весь этот коктейль будет крайне неприятен и опасен для здоровья. По расчётам знаю, где вода будет почище, — туда и пойдём на моторке на днях. Уж больно интересны мне нетронутое топливо заправочных станций и кое-какое оборудование.

Да и рыбки половить там можно почти без боязни хапнуть дизентерии и тифа. А посему, с учётом всех факторов, мы сейчас более-менее закрыты от вторжения огромных масс голодного и озверевшего люда. Да попросту и некому уже особо-то на протяжении сотен километров с трёх сторон к нам «вторгаться». Матушка Кубань, Ростов, Воронеж, Поволжье, Москва, Питер…

Далее — от Уральских чахлых гор до Казахских степей, до Алтая и Саян, до Монголии и Тибета на карте нашей страны — лишь островки горных цепей и отдельные торчащие из воды холмики, покрытые вопящими от горя и гнева людьми. И далеко не на каждом их них есть магазин и телефонная будка с номером морга. Всё это теперь владения новотворённого всемирного Океана.

Лишь на границе Ставрополья и Черкессии в городках, станицах и аулах остаётся довольно много населения. Там высоты от шестисот метров начинались. Это я знаю точно, — пошагал пешком и поездил там я немало. Пастбища и поля там есть довольно тучные, кое — какая промышленность, энергетика опять своя, пищепром. Кизилом, земляникою и грибами лес, поди, тоже ж балует. А леса там есть! И ох, добротные, — лет двести — триста валить, — не перевалить. И бук там, и дуб, и граб, и орех…

От дров и паркета до гробов и заборов! Им сюда пока всерьёз не добраться, как и нам до них. Да и не нужен им наш Берег Скелетов. Китаю и Африке повезло больше. Да, некоторые районы Китая тоже на время превратятся в большой Дворец Водного спорта. Но если китайцы через пять лет любой ценой, пусть и на наполненных гелием трусах, полетят в космос, то за Африку, как и за нас, я что-то беспокоюсь. Это раньше там, в Африке, были бананы и жара, а по пятницам — раздача гуманитарной похлёбки в перерывах между племенными танцами. А теперь там прочно и основательно поселился вопрос: кто злее и питательнее, — львы или негры? Судя по численности последних, какого-нибудь великого народа «буато-да-бота-да-с-бодуна-то», исторически и с завидным постоянством проявляющего недюжинные способности к поеданию скоромного… Я лично рекомендовал бы львам научиться далеко и грамотно плавать, уделив «особое внимание работе над дыханием»…

Так что по всему, мы, сидящие тут на пологих горках, на высоте в среднем около семидесяти метров от нынешнего уровня моря, пока рискуем максимум подвергнуться набегу не слишком многочисленных жителей ближайших горных хуторов и соседних пригорков. Там хватает пока еды в подсобных хозяйствах, но, правда, хватает и лихого люда. Я видел это по лицам, как говорят. Как достаточно его и в моём районе из тех, кто выжил, чудом находясь по дачным и собственным домам, и из числа прихлынувших в день Купели из города. Это ещё тысячи полторы — две. Но главная беда не в этом. Этих мы пока сдерживаем не без успеха, хоть и с известным напряжением. Не так уж и весело, конечно, время от времени отстреливать лезущих через заграждения и заборы земляков. Тем более, что не так и много из них по-настоящему боевитых.

Правда, на моей памяти, на протяжении всей своей жизни я никогда и не наблюдал за своими вечно завидующими и грызущимися меж собой соседями особой теплоты к своей персоне. Потому и плачу сейчас им той же, но уже крупнокалиберной, монетой, и со спокойной совестью.

Беспокоит меня другое.

Есть здесь некий перешеек. Извилистой грядой, раскинув щупальца, петляет он среди горных вершин и воды, уходя через неширокие, образованные морем протоки, своими ответвлениями в перевал. Пока он под неглубокой, но водой. По нему не пройти.

Но как только вода отступит…

И там, где ранее в горах были курортные зоны и природные заповедники, проживают и неплохо себя чувствуют горцы. На высоте до трёх тысяч метров спокойно существуют Адыгея, Кабардино — Балкария, Карачаево — Черкессия, Дагестан, Чечня…