Люди из пригорода

Голова спал, и ему снилось, что он ест борщ, густой и наваристый и к тому же с домашней сметанкой и в прикуску с чесночком. От таких сновидений челюсти Головы задвигались, живот забулькал, и яркий луч луны, прожектором прорезавший тюлевую занавеску, окончательно его разбудил. Но раскрыл он глаза не из-за увиденного сна и не из-за лунного света, а потому, что ему показалось, что по нему кто-то ходит. «Даже поспать не дают, – подумал Голова, – топчутся по мне, ноги об меня вытирают, вот до чего я дошел». Он открыл глаза и в ярком лунном свете увидел кота Ваську, который, и точно, устроился у него в ногах.

– Ты чего это здесь? – грозно спросил Голова у кота. – Брысь!

– Чего это – брысь? – не особенно церемонясь с хозяином, ответил кот, который этой ночью за словом в карман не лез и вовсе не собирался подчиняться.

Голова оглянулся вокруг, выискивая что-нибудь потяжелее, но, кроме собственного ботинка, ничего не обнаружил и, чертыхнувшись для меткости, запустил им в паршивца. Но метко брошенный ботинок, к удивлению Головы, прошел сквозь кота, как нож сквозь масло, и, наткнувшись на любимое Гапочкино трюмо, разбил зеркало на множество острых, сверкающих осколков, которые с жалобным звоном упали на пол. А кот продолжал нежиться в постели, ехидно поглядывая на хозяина зелеными хитрющими глазами…

«Но как же это, братцы, – залопотал про себя Голова, – но как же это?».

И тут холодная гусиная кожа заструилась по нему, обволакивая его удушливым страхом, – Голова вспомнил, что месяца два назад собственноручно зарыл попавшего под мотоцикл Ваську. «Но ведь призраков котов не бывает, значит мне все это мерещится, только зеркала жалко, и когда Гап-ка выйдет из своей комнаты…».

Но та тварь, которая примостилась у него в ногах, явно не готова была согласиться, что она мерещится.

– Ботинком он, понимаешь ли, в меня запустил, император… На постели разлегся пузом кверху, и гастрономические сны ему снятся… Лучше бы тебе приснился убиенный тобой несчастный серый кот, который верно ловил отвратительных, вонючих мышей всю свою жизнь и за это хозяин довел его до голодной смерти.

– Не лги! – сурово ответствовал Голова, удивленный, что в эту бесконечную, безгапочную ночь он должен пререкаться с собственным домашним животным, к тому же мертвым. – Ты ведь под мотоцикл попал…

– Правильно, – согласился Васька, – но почему? Почему я под мотоцикл попал?

– Потому что шлялся не там, где надо, вместо того, чтобы, как положено порядочному коту, сидеть дома и тереться боком об хозяйкину ногу…

– Ха-ха-ха, – от всей души захохотал кот, – дома сидеть. Хозяйка ненавидела меня лютой ненавистью и так прятала от меня колбаску с буженинкой, как будто сама их родила… И все норовила подарить меня свояченице, муж которой, как известно, мент и в доме у нее в конце месяца хоть шаром покати, того гляди из самого колбасу сделают. Нет уж, спасибо. А прогуливался я в тот день потому, что искал, чем можно перекусить, вот так-то, пузо. И, понятное дело, от голода голова у меня закружилась, и я не заметил дурацкий мотоцикл, на котором совершенно одуревший от своих книг Дваждырожденный гонял по селу в надежде, что свежий воздух охладит его перегревшиеся от неспособности понять, что такое вещь в себе, мозги.

– Как-то ты это, братец, наглеешь, что ли, – попробовал урезонить его Голова, – и откуда тебе все известно? Про вещь в тебе, или как ее там… Ты, наверное, все это от злости на собственную рассеянность придумал и теперь норовишь меня обидеть, а я ведь всегда ласково чесал тебя за ухом…

– Лучше бы ты всегда давал мне кусочек колбаски, а чесать у себя за ухом я позволял тебе, потому что надеялся, что в тебе наконец проснется совесть и ты прикажешь Гапке кормить меня как следует. А то она расставит перед Тоск-ливцем угощения, а меня, стоило мне хоть раз жалобно мяукнуть, выставляла на улицу в любую погоду, словно у меня есть плащ или, скажем, пальто.

Голова почувствовал, что разговор этот ни к чему хорошему не приведет, к тому же ему опять захотелось спать, и он вежливо предложил коту:

– Послушай, Васька, почему бы тебе, если ты и вправду такой замечательный, не оставить меня в покое? Может, я посплю, а?

– А вечно голодный кот, точнее, вечно голодное привидение кота, будет грустно и одиноко бродить по заснеженному лесу, а когда он придет туда, где провел свои лучшие годы, его будут гнать взашей? И кто? Жадный хозяин, которого он спасал столько лет от нашествия мышей…

– Не лги! – опять попытался урезонить его Голова. – Ну, нет тут никаких мышей! С тобой как это приключилось, мы не стали нового кота заводить. И что? Ни одной мыши я с тех пор не видел.

– А как ты мог их видеть, если ты заваливаешься спать с курами, а встаешь с петухами? Мыши ведь по ночам промышляют. Неужели тебе не казалось, что в доме есть мыши?

– Если честно – казалось.

– Если кажется, что в доме есть мыши, то они есть, точно так же, как если кажется, что жена ходит куда-то не туда, – значит, точно ходит.