Люди как боги

Вечер мы провели вдвоем с Мери. Мне хотелось сосредоточиться. Мери не мешает мне думать, она так вписывается в течение моей мысли, будто мы – одна голова. Свое упрямство, насмешки и упреки Мери приберегает для других случаев – там она отводит душу. В серьезных делах она серьезна. Нелепо было бы говорить, что я люблю ее только за это. Она – моя половина; выражение затрепано, но я ощущаю его смысл с такой остротой, словно оно первоосознанно мною: открытие, а не штамп.

– Как ты полагаешь, Оан не фантом? – спросила она, как раз когда я об этом подумал.

– Это было бы уж слишком!

– Почему слишком? Наши предки научились передавать на экран оптические образы, мы способны переносить их на дальние расстояния и вести разговор с изображениями. Демиурги наделяют своих фантомов изрядной долей вещественности. Не продвинулись ли рамиры еще дальше по пути уменьшения призрачности? Не нашли ли они способ дублировать телесный облик? Мне кажется, это проблема технического уровня, а не принципа.

Всем нам являлись подобные мысли, Мери только отчетливей их высказала. К тому же и Оан проговорился, что Жестокие боги в облике аранов частенько появляются на планете. Мы влезали в скафандр, изображавший арана, а у них избранный образ становился собственным телом. В словах разница была небольшой, но, когда я думал, какой технический скачок должен разделять обе цивилизации, чтобы стала возможной такая разница, у меня кружилась голова. Мысли эти так захватили меня, что утром я пришел к Ольге посоветоваться. Ольга поселилась у Ирины. Ирина была в лаборатории, Ольга что-то вычисляла.

– Если ты не можешь жить без расчетов, то сделай один и для меня. Определи степень вещественности привидений.

– Привидений, Эли? Каких привидений?

– Всевозможных. Начни с какой-нибудь бабушки английского лорда, погибшей насильственной смертью, а закончи Оаном.

– Разве Оан – призрак?

– Вот это я от тебя и хочу услышать.

Ольга спокойно уселась за вычисление. Уверен: если бы ее спросили, какой из дюжины дьяволов всех дьявольней, а какой из десятка богов всех божественней, она и тут, не спрашивая, существуют ли реально дьяволы и боги, принялась бы спокойно решать простую математическую задачу. МУМ с ее бездной сведений не могла быть использована, и Ольга послала запрос в корабельную библиотеку. Я с любопытством смотрел, как в окошке машинки, по клавишам которой Ольга выстукивала свои вопросы, выстраивались колонки восьмизначных цифр. Ни одна мне ничего не говорила.

– Предварительный ответ готов. Возможные погрешности не превышают четырех с половиной процентов, – сказала Ольга. – Что касается призраков умерших лордов и их жен, слоняющихся по комнатам старых замков, то у них довольно высокая вещественность – от восемнадцати до двадцати двух процентов. Статуя командора, погубившая Дон Жуана, обладала тридцатью семью процентами вещественности. Тень отца Гамлета – двадцатью девятью. Знаменитое кентервильское привидение побило рекорд – тридцать девять. Наоборот, образы героев древнего кинематографа никогда не поднимались выше четырех процентов…

– Постой, постой, что за чепуха! Ни Каменного гостя, ни лордов-призраков реально не существовало, а ты им приписываешь такой высокий процент вещественности. Физически же показанные на экране люди у тебя призрачней самих призраков. Как это понять?

– Вещественность призрака – понятие психологическое. И привидения средневековых замков, и Каменный гость с тенью отца Гамлета были настолько психологически достоверны, что это одно перекрывало всю их, так сказать, нефизичность. Разве неизвестны случаи, когда обжигались до волдырей, прикасаясь к куску холодного железа, если верили, что железо раскалено? А о героях кино наперед знали, что они лишь оптические изображения. Их призрачность объявлялась заранее.

– Хорошо. Что ты теперь скажешь о призрачности Оана?

– Раньше я скажу о фантомах разрушителей. Призрак Орлана, возникший у нас на «Волопасе», обладал по крайней мере пятьюдесятью процентами вещественности. Вообще же пятьдесят процентов телесности было верхней границей призрачных достижений разрушителей, они творили наполовину реальные привидения. Наоборот, у привидений, созданных Андре в битве на Третьей планете, телесность была ниже. Его создания еле-еле дотягивали до двадцати процентов вещественности. Иные привидения в средневековых замках…

– Ольга, меня не интересуют двадцатидвухпроцентные миледи, несущиеся с распущенными волосами по темным коридорам! Я спрашиваю об Оане.

– Я как раз подошла к Оану. Я не уверена, что Оан фантом. Но если он и призрак, то вещественность его не ниже восьмидесятивосьмипроцентной. Почти на грани полноценного существа.

Вычисления Ольги подтверждали мои опасения – и это не улучшило моего настроения.

– Пойдем, – сказал я. – Нас уже ждут.