Люди как птицы

— Да ладно, дай ей пакет, Султан, куда она убежит… Пусть знак подаст! — сказал Длинный.

Султан дал мне пакет.

— Гляди, не надуй! Валяй!

Я скептически посмотрела на этих жалких людей, сжимая в руке пакет и сказала презрительно:

— Ну, что вы стали, как на базаре…Да схоронитесь вы и не высовывайтесь! Он же засечёт вас! Если уже не засёк!

— Не засёк! Ладно, давай, зови его, только быстрее. Мы будем за той будкой, — и Султан показал на шахту с лестницей для выхода на крышу.

— Ага! Присядьте там! — сказала с усмешкой я.

— Давай, давай! — подгонял меня Султан, блестя чёрными глазами.

Дождавшись, когда они отойдут, я стала на самом краю, а потом шагнула вниз и вверх.

Тело подхватила знакомая волна, и я мигом вознеслась в высокое голубое небо, представляя, какие рожи теперь у бандитов.

И стремительно понеслась вон из города.

***

Не буду очень детально описывать свой обратный полёт, отмечу лишь, что никогда ещё не летела так быстро. Кроме того, я чуть не попала в пасть смерча — «чёрного дракона», преградившего путь и едва не врезалась в острую скалу, укрытую шапкой облака.

Но, минуя все эти опасности, я благополучно приземлилась во дворе нашего дома, в то время, когда Вадим, поглядывая на небо, теребя руку с часами, места себе не находил!

Он нервно спросил о задержке, но я махнула рукой — потом!

Мы принялись за лечение и уколы. Лекарства, питательная пища, заботливый уход сделали своё дело, Оксана стала идти на поправку.

Но в день моего прилёта я решилась на откровенный разговор с Вадимом, лишь после выполнения всех лечебных процедур.

Заметно потеплело, и мы сидели во дворе под яблоней в старой беседке. Я рассказала ему откровенно всю историю с бандитами и фактически о потере документов, которые мне так и не вернули.

— Бедная, — Вадим встал и неожиданно крепко обнял меня. — Что они сделали с тобой?!

— К счастью, не успели ничего, только оскорбили и ограбили… Документы — то не вернули…

У Вадима гневно блеснули глаза. Он сел за стол, низко согнувшись, привычно постукивая папиросой по портсигару.

— Так-с! — протянул он. — Значит Султан взялся за старое…Вот как значит! Ну — ка, напомни ещё раз, кто с ним был?

Я описала злоумышленников, как могла, не забыв и старуху — наводчицу.

Вадим Острожский внимательно слушал, кивая головой, вертя портсигар в руке.

— Значит так… Этот круглолицый мерзавец Малёк, растлитель малолетних девочек и известный спекулянт, а также крупный вор Длинный, который со шрамом, мне хорошо известны, я брал их. А вот Султан, этот покруче…Мне приходилось быть на его допросе. Сколький, как угорь! Серьёзный и очень опасный тип! Тебе просто чудом удалось уйти из его лап, а вообще-то на нём висит с десяток трупов… Ну, и ещё масса всего! Это давние мои недруги… А старуха эта — бывшая прислужница в одном барском доме. Я её ловил не раз на мелких кражах и сводничестве, да всё миловал, а надо было наказать, надо…Да вот думал — старый человек… А она — вишь, что творит… А пацан, мальчишка этот — для меня новое лицо! Видно, опять кого-то в свою шайку Султан затянул.

Я сидела, вздыхала, слёзы были на глазах. Заметив это, Вадим положил свою руку на мою.

— Ну, не переживай, Гера. Ты сделала всё, что могла в создавшихся условиях и даже больше. Ты смогла ускользнуть от этих нелюдей и спасти лекарства. А ведь могла и погибнуть. Спасибо тебе за это, ангел мой, спасибо за мою сестрёнку. Теперь она будет жить!

И растроганный Вадим крепко обнял меня.

Он уехал спустя день, торопился на службу.

Вернулся Вадим на хутор, когда старые липы, росшие во дворе, уже начали зацветать.

Дни и ночи пахли липовым цветом, сладко распевали птицы, ночью неистово гремели лягушки, и звёзды блистали серебристо-сиреневыми огоньками.

Мы отвлеклись от наших огородно-хозяйственных дел и забот, чтобы посмотреть, что нам привёз Вадим.

В первую очередь он положил на стол круглую жестяную чёрную коробочку, украшенную красными кружочками.

— Да это же монпансье! — воскликнула Оксана, и мы, зазвенев крышкой, кинулись лакомится ароматными леденцами — так во время войны отвыкли от сластей!

— Это тебе, носи, — сказал он Димке, сосущему за щекой леденец.

И Вадим, немного небрежно, бросил на диван рубашку и брюки:

— Брал на вырост, должно подойти.

— Ух-ты! — мальчик сразу схватил рубашку — ковбойку! — Класс! Так это же настоящая Америка!

— А вот и вам подарки, а вы уже сами разберётесь, кому что, — сказал он уже нам с Оксаной.

Мы ахнули! Вадим нам привёз платья, отличавшиеся широкими квадратными плечами с подплечниками и тонкой талией, а Оксане дополнительно ещё и жакет.

Мы примеряли всё это с восторгом в комнате с картинами. Выбрали себе платья, но печалились, куда же всё это надевать.

Вадим любовался нами и успокаивал, закуривая папиросу:

— Ничего! Будет и на нашей улице праздник! Не вечно же жить нам, как Робинзонам, на выселках… Вот закончится война, переберёмся в город и….

Не знаю почему, но мы ему верили, настолько он нам казался могущественным и основательным.

Докурив папиросу, Вадим подмигнул мне и достал из кармана что-то, завёрнутое в бумагу:

— Оксана, а вот главное!