Люди как реки

– Начинаем новый учебный год, – заговорил Юрий Андреевич, – хочу выразить надежду, что он сложится не хуже прошлого. В декабре предстоят экзамены, придется к ним как следует подготовиться. Да, чтобы сразу разделаться с мелочами, напоминаю: места, закрепленные за вами в прошлом году, менять нельзя. Почему Звонарев и Капустин сели за другие столы?

– Позвать мастаков? – вскочил Котов.

– Это еще зачем? – спросил Юрий Андреевич. – Сам управлюсь. С тобой, например. Сегодня ты отнял у меня пять минут. – Котов вытянулся. – Останешься после уроков. Для тебя специально припасена непыльная работенка. Ты ведь любишь, чтобы непыльная?

– Вы, как всегда, угадали, сэр.

– Вот и поработаешь.

– Слушаюсь, ваша светлость! – выпалил Котов и следом негромко проговорил – пожаловался: – Обрадовал, чтоб тебе…

Но Юрий Андреевич услышал.

– Ты, Котов, смотрю, никак не уймешься. Чего добиваешься?

– А ничего, – смутился Котов. – Я просто… я хотел…

– Садись и помолчи, – оборвал его Юрий Андреевич. Котов мешком свалился на стул. – Откройте конспекты, – обратился Вересов к классу. – Сегодня мы начинаем новую тему, потому спрашивать не буду. – Облегченный вздох и шумок одобрения подхватили новость. – Пока не буду спрашивать – в начале урока. Так что нечего радоваться. Отчего вы так не любите отвечать? Верно, не знаете, что только по вашим ответам можно судить, справился я со своей задачей или нет. – Не дождался ответа. – Ладно, потопали помаленьку…

Началось объяснение. Коля вместо того, чтобы внимательно слушать, как привык на этих уроках, наблюдал за Родионовым. Тот скособочился над единственной своей тетрадкой, в которую он заносил великие мысли лучших педагогов мира. Так он сказал когда-то и с тех пор повторяет при каждом удобном случае. Тетрадка толстая в мягком переплете искусственной кожи, бумага в ней чистая нелинованная, таких тетрадей Коля не встречал в магазинах. Записи в тетрадке перемежаются с множеством рисованных с большим старанием молодцов в джинсовых костюмах с сигаретками в зубах и гитарами наизготовку. А с молодцами рядом помещены девицы – жадно внимающим стадом, тоже ничего – в юбчонках и длинноногие.

Юрий Андреевич никак не мог взять в толк, почему Звонарев такой пришибленный, но и заводной одновременно. То слова из него не вытянешь, а то расшалится ни с того, ни с сего, если не уймешь сразу и резко. Часто в училище приходит мать, неожиданно молодая, скромно одетая, нервная. Озирается по сторонам, будто опасается чего-то, говорит быстро, невнятно, приходится переспрашивать, испытывая неловкость. Он теряется, когда говорят неразборчиво, все кажется, что со слухом у него неладно. Потому, возможно, никак им не договориться – наверное, по его вине. Она униженно просит присмотреть за сыном, с ним последнее время происходит что-то странное, она чувствует, ей за него становится страшно. Он понаблюдал за Колей – ничего подозрительного. Обычное окружение: староста группы Капустин, Котов, которого они держат на вторых ролях и которому такое положение не по нраву. Спрашивать Колю Юрий Андреевич не хочет, едва ли тот станет откровенничать. И все же нужно разобраться с мальчишкой, что-то здесь не так…

Коля заглядывает через руку Родионова, заслонившую от него, впрочем, только для вида, новый рисунок. Сначала Стас нагромождает невообразимо запутанный клубок рук и ног человеческих, кажется, никакого смысла в этом рисунке, но приделываются головы в местах, одному Стасу понятных, лица этих голов знакомы Коле, и скоро он соображает, что Стас рисует его самого, сцепившегося с Батей и Котовым, причем ему придано литое тело и мощные загребущие руки. Он побеждает, а Бате с Котовым приходится туго.

– Ты же видишь, что это вранье, – говорит Стас, подвигая тетрадку к Коле. – Они тебе сделают рожу – обязательно. Сомневаешься?

«Сказано точно, именно рожу, – думает Коля. – Из лица выйдет рожа».

– Дурак ты, Колька, – вышептал Стас презрительно. – Дурачок! Кто ты перед этими обормотами? – Он помолчал. – Как ты сможешь один? У меня давно на Сашку зуб, самое время нам пересечься.

– Зачем ты мне это говоришь? Да он тебя одной левой, – предостерег Коля.

– А если вдвоем? Или сомневаешься?

– Куда я гожусь, – выдавил Коля.

– Как знаешь, – сказал Стас. – Я пошутил. Сегодня домой вместе пойдем. А в училище они не посмеют.

– Откуда ты знаешь?

– Я давно знаю, чем вы промышляете в вечерней школе…

– А вы, голубчики, что же это?.. – голос Вересова застает Колю врасплох. – Звонарев… – Коля поднялся. – Ответь нам, Коля, отчего ты сегодня никак не сосредоточишься на занятиях, сел с Родионовым, что-то затеваете? А, Николай?

– Ничего мы не затеваем, – сказал Родионов.

– Они затевают, – проскрипел Котов. – Вы правы, Юрий Андреевич. Они затевают избегнуть кары.

– Придется мне с этой заразой потолковать, – услышал Коля злой шепот Стаса.

– Вы им не верьте, Юрий Андреевич, – продолжал Котов с обычными своими ужимками и смешком.