Люди Кода

— И что же теперь? Ах, вы не думали! Думали? Оба? Ни черта не думали, особенно вы! Илья вообще думать не умеет, для него Тора стала вместо головы. Вам что, понравилось сквозь стены проходить и мысли читать? (Я не знал, что эффект будет именно таким, — вставил И.Д.К.) Господи, вы и этого не знали! Ну, я понимаю вас, вы хотели сделать евреев счастливым народом. Раз это в Торе так закодировано, то, значит, так и нужно. А что еще в Торе закодировано? Или не в Торе, а в нас самих? Если я уборщица, то от этого не стала такой же дурой, как Илья, и как вы тоже, кстати. Вы подумали о том, что теперь во всем мире нас, евреев, станут ненавидеть с утроенной силой? Ждите погромов, вот что я вам скажу!

— Минутку, — прервал ее И.Д.К. — Погромы-то тут при чем?

— Нормальная ксенофобия. Если некто выделяется — его бьют. Если он выделяется в сторону идиотизма, его бьют без злобы, но с издевкой. А если строит из себя, а тем более если и в самом деле умен не в меру, то бьют со злостью и долго.

— Дина, — сказал Илья Давидович, справившись, наконец, с собственным волнением. — Чего ты, собственно, хочешь? Есть предназначение, и я сегодня понял это, как никогда прежде. Когда стоял на кафедре в кнессете (Господи, — вскричала Дина, — и это тебя потрясло, да?), да это меня потрясло, потому что… Ну, на меня смотрел весь народ… Такое было ощущение. И тогда… я все хотел это сформулировать, но Дина слова вставить не дает (да говори, кто тебе мешает…), тогда я понял вдруг, что включились еще какие-то… ну, резервы… и я увидел все, что произойдет через минуту и час, я увидел, как мы здесь сидим, но потом это пропало, и Дина позвала меня… и в этот момент я сказал что-то… я не помню что, потому что это шло совсем из подсознания… я только знал, что это тоже слова из Торы, и что я должен был сказать именно их, потому что… ну, потому что они — ключ к следующему слою. Как бы это… (Я понял, Илья Давидович, — вставил И.Д.К., — Код сам включает новые каналы, так и должно быть, продолжайте) Я сказал что-то, и все услышали, потому что телекамеры работали, но я не успел закончить, как вы с Диной… ну, буквально выдернули меня оттуда. А теперь я не помню ни слов, что говорил в тот момент, ни тех слов, что должен был сказать.

— Ничего ты не должен был, — сказала Дина, — и слава Богу, что забыл.

— Вы вспомните, — заверил И.Д.К. — Все записали телевизионщики, вы посмотрите запись и вспомните. А скорее всего, вспомните и без них.

— Пойдемте обедать, — неожиданно предложила Дина. — В покое Илью теперь все равно не оставят. Если не как Мессию, то как шарлатана. Выгляните на улицу. Стоят эти в черных шляпах? И полиция, видите? Они, наверное, думают, что Илья все еще в кнессете…

Дина отправилась на кухню разогревать котлеты, оказалось, что все непереносимо проголодались, и дети тоже потребовали свою порцию, им накрыли в салоне, а сами сели к кухонному столику.

— Ну почему такое еврейское счастье? — сказала Дина. — Почему именно вы решили, что можете повести народ?

— Я вовсе не собирался вести народ, — возмутился И.Д.К. — Я не так самонадеян. И мужа вашего тоже на это не подбивал. Задача Ильи Давидовича — включить работу генофонда. Не ходить же по городу, чтобы дать каждому еврею прочитать включающий текст!

— Значит, Илья может не возвращаться в кнессет?

— Спросите у него, — пожал плечами И.Д.К.

Илья Давидович беспокойно заерзал. Его пугали переполненные трибуны, он знал, какая паника сейчас в зале заседаний; телекамеры, когда над одной из них включался красный сигнал, казались ему глазами дьявола. Но именно сейчас впервые в жизни он почувствовал, что существует нечто такое, что он обязан сделать.

— Я только закончу речь и уйду, — буркнул Илья Давидович, быстро доедая последний кусок котлеты и думая о странной закономерности: почему-то всегда именно последний кусок оказывается жутко пересоленным.

Дина бросила вилку.

— Господи, он должен закончить речь! Маккиавелли! А потом не забудь пригласить Левингера и этого… рава Гусмана на ужин в наш дворец. Приготовлю что-нибудь абсолютно кошерное. Пусть посмотрят, как живут олим с Украины, даже если они воображают себя Мессиями.

Илья Давидович аккуратно вытер пальцы салфеткой. Он не привык спорить с женой. Но сейчас ей следует умерить свой пыл. Он подумал об этом аккуратно, чтобы мысленный образ получился ясным, и понял, что Дина услышала его, и И.Д.К. услышал тоже, хотя к нему Илья Давидович и не обращался.

— Как знаешь, — молча сказала Дина, не глядя на мужа.

— Мы будем ждать вас, — произнес И.Д.К. вслух, поскольку разговаривать мысленно было очень непривычно.

Илья Давидович кивнул и исчез. Дина, не глядя на И.Д.К., бросила в раковину грязные тарелки и вышла в салон, обдав И.Д.К. холодом ненависти. Он поежился.

Минуту спустя Дина заглянула на кухню и сказала:

— Вы оглохли? Я уже минуту зову вас мысленно. Посмотрите, что делается!