Люди, корабли, океаны. 6000-летняя авантюра мореплавания

Для лучшего зацепления с грунтом якоря издавна снабжались лапами-крючьями, эти же бруски могли служить только для утяжеления якоря. Подобное утяжеление было совершенно необходимо, поскольку античные якоря были деревянными и опускались не с помощью якорь-цепи, а на канате. Свинцовые грузы обеспечивали быстрое опускание и горизонтальное волочение якоря по морскому дну, вследствие чего он и зацеплялся за грунт.

На дне Средиземного моря покоятся погребенными сотни финикийских, греческих и римских судов, однако вовсе не следует представлять себе, что отыскание их не составляет больших трудов. Многие данные свидетельствуют в пользу того, что на глубинах менее 18 м течения и движение волн постепенно превращают останки кораблей в труху и размывают их, если они еще до этого не были растасканы береговыми жителями или пиратами.

Сохраниться, хотя бы частично, могли лишь античные корабли, затонувшие на достаточно больших глубинах. Чтобы распознать такие останки, гидроархеологи должны иметь очень зоркие глаза. Ведь достаточно всего несколько десятилетий (не говоря уже о столетиях!), чтобы все попавшее под воду изменилось в морских глубинах до неузнаваемости и слилось с окружающей средой.

Подводные фауна и флора в сравнительно короткое время завладевают всеми предметами, затерявшимися в морских джунглях. В этом принимают участие не только кораллы, водоросли и губки, но и рыбы. Они имеют определенное пристрастие к потонувшим судам, располагаясь в них «по-домашнему». Многие поколения рыб мечут здесь икру и откладывают свои экскременты, пока остовы судов не скроются под слоем ила в морском грунте, оставив после себя лишь едва выступающие бесформенные холмики. Если на палубе затонувшего судна находились амфоры, закрепленные в специальных стойках, то при падении на грунт они в большинстве случаев раскалывались вблизи места гибели. Даже покрытые водорослями и ракушками они сохраняли свои характерные очертания. Опытный водолаз может, исходя из этого, предположить, что где-то поблизости на грунте лежит судно.

В 1970 г. одному искателю губок посчастливилось обнаружить у берегов Кипра греческое торговое судно, датируемое несколькими десятилетиями до начала нашей эры. Судно это, несмотря на все трудности, удалось поднять. Подводная часть корпуса 14-метрового судна для защиты от червей-древоточцев была обшита свинцовыми пластинами. Команда состояла, по-видимому, всего из четырех человек: на борту было найдено лишь по четыре миски, кружки и ложки. Плотно закутанные илом останки корабля пролежали в сохранности до наших дней.

Народ-мореплаватель из Ливана

В горах Ливана есть одна труднодоступная долина. И по сей день шумят там под ветром кроны могучих древних кедров. Около четырехсот деревьев составляют эту уникальную рощу. По числу годовых колец можно заключить, что первые побеги деревьев-старожилов увидели свет в те самые времена, когда в соседних долинах стучали топоры древнесирийских судостроителей. Их суда славились большой прочностью, ибо в распоряжении мастеров было достаточное количество длинных досок из прочнейшего ливанского кедра, заросли которого простирались некогда до самого побережья. Прочность конструкции была необходима, чтобы судно выдержало натиск штормовых волн.

От троса, который египтяне натягивали между носом и кормой, чтобы уберечь корпус судна от разламывания, отказались, поскольку к тому времени древние сирийцы (еще раньше, чем финикийцы!) сделали важнейшее в истории судостроения изобретение: они первыми построили судно с килем и шпангоутами.

Сирийские корабли отличались от египетских и в других деталях. Об этом свидетельствуют рельефы дворца Саргона II, хранимые в Лувре, и записи Геродота. Штевни судов были высоко приподняты. Как и египетские суда, они, наряду с парусным вооружением, имели весла. Несколько позже принцип постройки судов с килем и шпангоутами переняли финикийцы.

Полную противоположность пузатым торговым судам являли собой узкие и длинные военные корабли. На них также был двойной привод: ветер и мускульная сила. Каждый военный корабль имел в носовой части таран, выдающийся из корпуса судна на расстоянии нескольких ладоней от воды. Чтобы удобнее было грести, борта делали невысокими. Для увеличения скорости впоследствии ввели второй И третий ярусы весел (греки называли суда с тремя ярусами весел триерами). На нижних ярусах на веслах работали главным образом рабы. Просто уму непостижимо, как все это множество людей могло в столь ограниченном пространстве работать, сражаться и спать!

На триере, помимо военной команды, было втрое большее число гребцов, чем на простом судне (монере).