Люди Края

— А будут ли эти желания? — тихо спросил Мельник. — С этим, насколько я успел заметить, у супи большие проблемы. И понятно, почему: там, где нет ограничений, нечего желать. Если нет почвы под ногами, не от чего оттолкнуться.

— Желания есть у всех, — заявил Чжан. — Некоторые сверхнатуралы ищут способы расширить границы своей свободы; полученные способности они используют для того, чтобы найти еще большие новые способности. Некоторые заняты наукой. Большинство же стремится обрести как можно больше силы и власти. Мной тоже владело такое желание. Лишь недавно я понял, что оно слишком примитивно. Стал читать древних, искать новую цель. Может, поэтому и пошел с тобой. Так что желания есть всегда. Но я понимаю, что ты хотел сказать. Будучи пруви, ты не хочешь признать наше превосходство. Не хочешь признать, что именно супи, а не пруви с их частичными улучшениями являются новой ступенью развития человечества.

— Да, не хочу, — согласился разведчик. — Скажем, потому, что желание власти, о котором ты говорил, является столь же первобытным, как половой инстинкт. Его ты презираешь, а от стремления к господству сам не можешь избавиться. Нет, супи не открыли нам новые горизонты. Зато они отказались от того, из чего складывалась вся человеческая культура. Ведь пища и питье не просто потребность, которую надо удовлетворить. Это еще и радость застолья, гости в доме, праздники. И это же — подвиг добровольного ограничения и отказа. А телесные недуги приносят не только страдания, но и желание помочь. Ты…

— Забавно слышать от пруви рассуждения о радостях застолья и кулинарных праздниках! — воскликнул Чжан. — Ведь ты сам можешь неделями обходиться без обычной людской пищи. С точки зрения обывателя ты такой же чужак и изгой, как и я!

— Послушайте, скажите мне еще одну вещь, — попросила девушка. Последние несколько минут она разглядывала свои руки, словно чужие, а затем, склонившись над вделанным в панель зеркалом, изучала лицо. — Скажите: а это нельзя как-то остановить? Отменить? Вернуть назад? Разве нет какой-то возможности, хоть самой маленькой?

Мельник и Чжан переглянулись.

— Нет, нельзя, — отрезал стражник. — Программу нельзя остановить. Я знаю о трех подобных попытках. Один раз цикл пытались досрочно завершить, и в двух случаях — внести в него коренные изменения. Все три случая закончились гибелью инициируемых. Так что ты станешь супи, тут ничего не изменишь. Но ты не обязательно должна стать воином, чтобы убивать. Для этого проводится специальное психическое программирование. С тобой оно, я вижу, не проводилось. Так что ты можешь психически остаться такой же, как есть. Можешь заняться каким-то мирным делом. Например, наукой.

— Наука… исследования… — пробормотала Элен. — Никогда не думала…

В это время в приоткрытую дверь рубки просунулась голова Гана, который сообщил:

— Они просыпаются.

— Да, пора заняться теми, кто не станет супи и нуждается в нашей помощи, — сказал разведчик. — Я займусь лечением и подготовлю людей к прохождению Коридора. Элен, ты вроде говорила, что можешь рассчитать курс на Арес?

— Да, это я еще могу, — ответила девушка. — Это — да.

Спустя два часа, убедившись, что все освобожденные спят в своих креслах, Мельник закрыл люк «Дирака» и произвел расстыковку. Когда корабль с людьми отошел на безопасное расстояние, Чжан включил двигатели, и катер первым устремился к Коридору. Впрочем, ускорение было не слишком большим: топливо, потраченное на форсированный бросок к Сирене и бегство с нее, подходило к концу. Чжан заявил, что они смогут пополнить запас на астероиде, расположенном за Коридором, — придется лишь немного отклониться от курса. Пока это не будет сделано, приличную — то есть субсветовую — скорость развить не удастся.

Убедившись, что ложиться в гравитационное кресло не обязательно, Мельник решил заняться делом. Установив в своей каюте рядом два монитора, он вывел на один «Восхождение в бездну» Эрландера — фундаментальный труд, посвященный истории появления пруви и супи, а на другой — «Основы нанопрограммирования». Ему хотелось самому найти ответ на вопрос Элен Соланы: действительно ли человек, вовлеченный вопреки своей воле в процесс наноперестройки организма, обречен пройти этот путь до конца?

Он давно не читал работ по программированию и вначале продвигался по тексту с трудом; потом начал понимать, увлекся, и дело пошло веселее. Однако ему помешали. В дверь постучали — тихо, едва слышно.

— Это опять она, — пробурчал Ган.

— Входите, открыто, — пригласил Мельник, отворачиваясь от экранов и готовясь к продолжению тяжелого разговора, начатого в рубке.