Люди легенд

Итак, 15 ноября 1943 года утром вся боевая группа собралась на квартире Яна Каминского. Шли последние приготовления к операции. Кузнецов придирчиво проверял каждую мелочь. Прежде всего форма. Внимательно осмотрел самого себя в зеркало. В памяти еще жило воспоминание о том, как при первом выходе в Ровно он привлекал внимание (хотя и не подозрение) всех встречных военных тем, что был в пилотке. Оказывается, пилотку принято было носить на фронте, в тылу же полагалась фуражка, знаменитая немецкая фуражка с высоко заломленным верхом.

Сейчас все в порядке. Мундир не с иголочки, но и не потрепан, хорошо подогнан. На плечах погоны обер–лейтенанта. На груди слева, ниже кармана, — «железный крест» 1–го класса. В петлю пуговицы продернута ленточка «железного креста» 2–го класса (при получении высшей награды низшая уже не носилась — только ленточка). Медаль «За зимний поход на восток» (Николай Иванович ухмыльнулся, вспомнив, что сами немецкие солдаты метко называли ее «мороженое мясо»). Справа — знак за тяжелое ранение. Разумеется, все — и награды, и «очередное» звание, и ранения — аккуратно вписано в офицерскую книжку.

Так же тщательно Кузнецов осмотрел товарищей. Николай Струтинский уже давно привык к немецкой солдатской форме. Ян Каминский и Мечислав Стефаньский, по–видимому, отлично чувствовали себя в форме офицеров рейхскомиссариата Украины (РКУ), хотя и облачились в нее лишь полчаса назад.

— Как машина? — спросил Кузнецов Струтинского.

— Отлично выглядит, Николай Иванович.

Вопрос не праздный. Автомобиль — великолепный, мощный «Адлер», наши разведчики «одолжили» (без обещания вернуть) у самого ровненского гебитскомиссара Веера. Разумеется, ее пришлось перекрасить в серый цвет. Сделал это с большим мастерством и знанием дела наш разведчик Василий Бурим.

В 12 часов дня Кузнецов встал: «Пора»…

…Разбрасывая колесами ноябрьскую грязь, серый «Адлер» вылетел на центральные улицы города. Несколько минут езды, и машина уже на Млынарской улице. Мелькают мимо уютные одноэтажные домики. Прохожих почти не видно — местные жители стараются обходить район, где живут многие видные немцы, стороной. Вот и особняк Ильгена, окруженный палисадником. Перед окнами уныло отмеривает шаги часовой с винтовкой за плечом. При виде машины с офицерами он вытягивается в струнку.

Не повернув головы, Кузнецов краем глаза напряженно всматривается в окна. В угловом окне занавеска приспущена до половины… Так уже было и вчера, и позавчера. Это условный знак. Лидия сообщает, что операция откладывается.

Сквозь зубы Кузнецов бросает Струтинекому: «Прямо…» Машина летит дальше.

Остановка возле маленького ресторанчика. Здесь, по договоренности, свидание с Лидией в случае неудачи. Кузнецов выходит из машины, остальные остаются.

Через полчаса появляется Лисовская. Впархивает оживленная, веселая.

В их сторону никто даже не смотрит, обычное дело: офицер встречается со «знакомой девушкой».

Придвинувшись ближе, Лидия быстро шепчет:

— Генерал звонил, — задерживается в штабе. Приедет обедать в четыре. У нас все готово. Ждем.

Кузнецов облегченно вздохнул. Откладывается, но все же не отменяется, как вчера и позавчера, когда Ильген вообще не приезжал домой.

— Ну, мне пора!

Допив свой кофе, Лидия встает, на ходу целует «капитана» и бежит к выходу, бойко постукивая каблучками модных туфель.

Расплатившись, покидает кафе и Кузнецов.

В машине происходит короткое совещание.

— В городе оставаться незачем, — говорит Николай Иванович, — считать минуты — лучшее средство взвинтить себя до предела, а нервы нам еще потребуются. И крепкие. Едем-ка, друзья, за город!

Мало кто знает, что перед тем, как совершить этот знаменитый подвиг, герои–разведчики мирно гуляли по осенному лесу, словно набираясь сил и мужества в общении с родной природой.

2

…В шестнадцать ноль–ноль серый «Адлер» резко затормозил у дома № 5 по Млынарской улице, занавеска на угловом окне была поднята до самого верха!

Разведчикам повезло: двумя минутами ранее из соседнего особняка вышли генералы Кернер и бывший петлюровец, а ныне гитлеровец — Омельянович–Павленко, ближайшие помощники Ильгена. Встреча с ними могла бы сорвать операцию.

Кузнецов вылез из машины, спросил у вытянувшегося «казака»:

— Генерал дома?

«Казак» (его фамилия была Луковский) виновато пробормотал :

— Я не понимаю по–немецки, господин обер–лейтенант…

Брезгливо отмахнувшись, обер–лейтенант вошел в особняк. Следом за ним — остальные.

В гостиной навстречу Кузнецову поспешил денщик:

— Господин обер–лейтенант, генерала нет дома, изволите подождать или передать что… — и замер, увидев внимательный, устремленный ему в живот зрачок «парабеллума».

— Не шуметь! — повелительно сказал Кузнецов по–русски. — Я советский офицер, партизан, понятно?

Мясников (такую фамилию носил денщик) все понял и, охнув, опустился на стул. Его мгновенно обыскали.

Из дальних комнат уже спешили Лида и Майя.

— Все готово! Личные вещи генерала упакованы в два чемодана.

Убедившись, что денщик не способен ни к какому сопротивлению, Кузнецов вышел на крыльцо.