Люди меча

— Округлы такие, барин, — черканул смерд руками, — с парусом большим квадратным. Башенки у них построены деревянные, спереди и сзади. Весел по десятку на каждой. И людей много, только головы торчат.

— Вот черт! — на этот раз боярин обеспокоился всерьез — под это описание более всего подходил свенский шнек: лодка, для мирного дела никак негодная. — Много?

— Видимо-невидимо!

— Черт, черт! Семен, чего копаешься?! Конь где? — Феофан сам подбежал к коню, отпихнул в сторону чересчур размеренно старающегося смерда, грубо дернув губы, всунул гнедому в пасть уздцы, накинул оголовье, рывком натянул подпругу и тут же взметнулся в седло: — За мной!

Тревога заставила его забыть про сырость, и боярин помчался вперед, не разбирая дороги, встречая грудью мокрые ветви и только слегка пригибаясь, чтобы он не били по лицу. В считанные мгновения броня заблестела влагой, грозя подернуться ржой, но сейчас воину было не до того. Домчав до потайной засеки, он прямо верхом врезался в ивовый кустарник и встал на стремена, пытаясь как можно шире обозреть водный простор.

Смерд оказался прав, поднимая тревогу: это были именно шнеки. Военные суда, которые строились свенами и датчанами специально для набегов: широкие, проседающие в воду всего на полсажени, они легко подплывали к самому берегу, позволяя воинам выпрыгивать без всякой приспособы. Только шнеки, да маленькие лоймы и могли, в отличие от торговых и иных военных судов проходить в Неву через мелкий Финский залив.

— Почему костер сигнальный не запалили? — не. оборачиваясь, вопросил Феофан, а сам пытался пересчитать медленно вползающие в речные протоки корабли получалось, около сотни шнеков свены привели. По полсотни воинов на каждом, да по двадцать гребцов: только латников три тысячи получалось! С такими силами не деревни порубежные — города воевать идут! — Где костер?!

— Так, отсырело все, барин… — виновато ответил смерд.

— Ну, Митя…

Впрочем, винить пошедшего в ратники от сохи кметя было не за что. Сложенный возле засеки сигнальный костер, который не запаливался уже три года, успел осесть, подгнить, местами зарасти подснежниками. Пожалуй, больше года никому не приходило в голову переложить его, подсушить, али просто приготовить другой.

— Черт! — развернув коня, Старостин с седла резко наклонился вниз, зачерпнул рукой с земли охапку сырого, полусгнившего валежника и помчался назад, к шалашу. Здесь он скинул привезенный мусор в весело пляшущее пламя дежурного костра. Тотчас огонь дыхнул густым сизым дымом, который медленно потянулся в низкое серое небо.

— Сбирай вещи, седлай коней, — рыкнул боярский сын на Семена, спрыгивая на землю. Он кинул поверх сырого валежника охапку сухих дров — пусть костер еще раз разгорится, потом принялся развязывать сложенные в шалаше чересседельные сумки, достал шлем, зерцала, принялся облачаться в доспех.

Пока он вооружался, смерд успел оседлать своего скакуна, приладить на спины заводных лошадей сумки, надеть длиннополый тегиляй.

— Семен!

— Да, боярин, — вздрогнул смерд.

— Дорогу в усадьбу к боярину Иванову знаешь? Скачи к нему немедля. Скажешь, свены корабли в Неву подпустили, более ста. Пусть вестников к ближайшим боярам шлет, и сам с оружием к Анинлову идет. От него к Абенову скачи, передай тоже самое. Далее к Копорью мчи, передай весть воеводе. Помощи от него не станет, но про набег знает пусть. А так же спроси его, где государев человек Семен Прокофьевич, он знать должен. А как скажет, проси охрану себе, потому как весть важная, и мчи к самому Зализе. Без него никак. Понял, Семен?

— Понял, барин, — кивнул смерд.

— Тогда лошадей не милуй, гони!

Паренек шустро заскочил в седло, прихватил повод пегой кобылы и помчался по тропинке, уводящей от Невской губы. Вместо него со стороны моря примчались верховые засечники — тоже молодые оружные смерды. Еще не успевшие пойти ни в крепостные, ни в ремесленники, а потому остающиеся вольными людьми, они рискнули примерить на себя дело ратное, в служивые люди при боярине приписавшись. Их, не имеющих ни хозяйства, ни семьи, Феофан и брал с собой в дозор — дабы от иных дел не отрывать и убытка в хозяйстве не причинить. Теперь он остро сожалел, что при нем оказались только безусые юнцы, а трое зрелых и опытных воинов, живущих в его поместье сейчас готовились в половодью в ста верстах на юге.

— Захар, гони коня в Анинлов, упреждай боярского сына Василия Дворкина, что свены на ста шнеках и лоймах в Неву вошли. Пусть сам дальше вестников рассылает, он знает как поступать. Для сбора рати, скажи, его деревню я выбрал. Все, скачи…