Люди-мухи

О себе Андреас Гюллестад рассказал, что родился в небольшом городке в Оппланне, возле Йовика. Несмотря на то что его отец умер рано, в детстве Андреас не знал тягот и лишений. Его мать умерла, когда ему исполнилось двадцать пять лет; после этого он вступил в права наследования. Наследство оказалось таким значительным, что если он будет тратить его умеренно, то ему хватит до конца жизни. Большую часть денег он положил в банк, а часть вложил в акции, которые приносят ему «стабильный», как он выразился, доход. Несчастный случай, после которого он стал инвалидом, конечно, стал для него ударом, после которого его жизнь круто переменилась. Тем не менее автокатастрофа не стала для него такой трагедией, какой была бы для многих других, не столь обеспеченных, людей. Так как ему не нужно было зарабатывать себе на хлеб, он долго – около двадцати лет – учился то тому, то другому, а вообще вел весьма приятную жизнь. Снова печально улыбнувшись, Андреас Гюллестад заметил:

– А сейчас я в основном сижу в своей квартире, смотрю телевизор, слушаю радио, читаю книги и газеты. Вынужден признаться, что и до несчастного случая, живя на старой квартире, я занимался примерно тем же. Разница в том, что сейчас я плачу людям, чтобы они ходили для меня по магазинам, и не чувствую себя виноватым.

Прежде чем отпустить меня, Андреас Гюллестад спросил, «приемлемо» ли для него навестить сестру в Йовике на выходные, как они договорились заранее. Есть кое-какие «семейные дела», которые им необходимо обсудить, а теперь его сестра и племянница, несомненно, волнуются за него и им не терпится больше узнать о случившемся. Он заверил меня, что вернется в воскресенье после обеда, и продиктовал номер телефона, по которому его можно будет найти. Я не видел причин не отпускать его.

После посещения Андреаса Гюллестада у меня сложилось впечатление, что он – наименее вероятный кандидат на роль убийцы. Тем не менее он тоже мог, умышленно или неумышленно, утаивать важные сведения. Для меня наибольший интерес представляли его слова о человеке в синем дождевике, особенно потому, что он упомянул еще красный шарф, о котором я ничего не говорил. Кроме того, важными представлялись сведения о тайном госте Сары Сундквист: интересно, как ему удается входить в дом и выходить из него незамеченным?

После Андреаса Гюллестада я сразу же спустился к жене сторожа и снова спросил о синем дождевике. Не помнит ли она человека в такой одежде? Фру Хансен думала целую минуту, а потом ответила: она ни в чем не уверена, но, возможно, прошлым летом она видела в доме человека в таком дождевике. То есть видела она его только мельком, в коридоре или на лестнице. Она подумала, что, скорее всего, ошиблась, так как такой человек не входил в дом и не выходил из него. Правда, она могла разминуться с ним, когда отлучалась в магазин.

Я снова вернулся к Саре Сундквист и объяснил, что, к сожалению, забыл спросить, часто ли у нее бывают гости. Она ответила, что время от времени к ней заходят друзья, но уже несколько недель у нее никого не было. Она в последнее время реже видится с однокурсниками, так как все готовятся к сессии. На мой вопрос, есть ли у нее жених или спутник жизни, она ответила отрицательно, тихо добавив:

– За те восемь месяцев, что я здесь живу, никто не оставался у меня на ночь.

Я вспомнил слова Андреаса Гюллестада. На ночь у нее действительно никто не оставался, но вот днем… Таинственный гость Сары Сундквист тоже стал для меня загадкой.

7

Войдя в свой кабинет, я увидел на столе отчеты. Правда, они пока не очень мне помогли. Судмедэксперт со всей определенностью отрицал версию о том, что убийца мог стрелять из дома напротив. Харальда Олесена убили единственным выстрелом из пистолета «кольт» сорок пятого калибра с близкого расстояния. Пуля попала в сердце, вызвав мгновенную смерть. Других травм и повреждений на теле Олесена не обнаружили. Кроме того, судмедэксперт полагал, что смерть могла наступить вчера от восьми до одиннадцати вечера. Правда, показания соседей позволили сузить время смерти и даже установить его довольно точно: выстрел прогремел в четверть одиннадцатого.

Выписки из бюро актов гражданского состояния подтверждали то, что мне было уже известно. Харальд Олесен родился в 1895 году в семье известного фармацевта из Хамара. Он женился в 1923 году; они с женой прожили вместе сорок лет, вплоть до ее смерти. Она, дочь судовладельца, получила хорошее образование, но всю жизнь была домохозяйкой. У Олесена были старший брат и младшая сестра, но оба умерли раньше его. Поскольку его родители скончались уже давно, а детей у него не было, ближайшими родственниками и возможными наследниками считались племянница и племянник, жившие на западной оконечности Осло. После войны Харальд Олесен несколько раз переезжал с одной квартиры на другую, но с 1939 года жил в доме номер 25 на Кребс-Гате.

В полиции имелось досье только на Конрада Енсена. Как он и говорил, в 1945–1946 годах был осужден за государственную измену и полгода отсидел в тюрьме. Других преступлений за ним не значилось.