Люди-мухи

Во время судебных процессов по обвинению в государственной измене, которые проходили в Норвегии в 1947 году, Дагмар приговорили к 189 дням лишения свободы – точное количество дней, которое она провела в заключении в 1945 году. Кроме того, на последующие десять лет ее лишили права голоса. Она решила не подавать апелляцию, чтобы не участвовать еще в одном судебном процессе. Мотивы, по которым она так поступила, неизвестны. По одной версии, она, необразованная девушка из деревни, без денег и знакомых в Осло, считала свое положение безнадежным, ведь и представители Великобритании, и норвежская полиция отказали ей в содействии. Все как будто складывалось против нее. Конечно, возможно и то, что она все же сотрудничала с оккупационными силами во время войны, поэтому и не стала опротестовывать приговор. Как бы там ни было, обвинение в государственной измене и дурная репутация много лет после войны осложняли ей жизнь. «Помни, что твоя тетка была немецкой овчаркой!» – крикнула однажды соседка маленькой племяннице Дагмар в Эйдсволле. Сама Дагмар, недолго прожив у родителей, вскоре вернулась в Осло, где у нее почти не было знакомых. С середины 1950-х годов, после того как получила от родителей небольшое наследство, она больше не возвращалась в Эйдсволл.

Детей у Дагмар не было; она до конца жизни оставалась одинокой – за исключением недолгого брака в начале 1950-х годов. У нее было несколько любовников, все пожилые, состоятельные люди, которые удовлетворяли ее потребность в материальной роскоши. Ни один из ее романов не завершился браком, и все продолжались недолго. Она работала секретаршей или на других канцелярских должностях до тех пор, пока не вышла на пенсию в конце 1980-х годов, но никогда не занимала государственных постов и не стремилась оказаться в центре внимания.

Скорее всего, Дагмар много лет не знала о том, что ее возлюбленный во время войны, Эдди Чепмен, остался жив, вернулся в Англию и там женился. Неожиданно, в 1990-х годах, он нашел ее. Хотя после войны прошло почти пятьдесят лет, Эдди и Дагмар стали переписываться. Неизвестно, ездила ли она в Англию и увиделась ли с ним, но, похоже, в 1996–1997 годах Дагмар надеялась, что Эдди вот-вот вернется в Норвегию и обнародует правду о том, чем они занимались в годы войны. Однако если Чепмен и имел такое намерение, то не осуществил его, так как заболел и умер 12 декабря 1997 года.

Весть о том, что Эдди умер, так и не приехав в Норвегию и не рассказав правду об их войне, стала последним ударом для Дагмар, чья психика и без того была подорвана. Надежда на возмездие обернулась очередным разочарованием. Последние годы жизни Дагмар были очень трудными. Она не только много курила и пила, но и страдала болезнью Паркинсона, все больше замыкалась в себе и плохо питалась. Превратившись в тень прежней красотки, она перемещалась по маршруту от винного магазина и банка до своей квартиры. В конце 1990-х годов она ходила все более неверной походкой.

Последний раз Дагмар видела живой ее единственная подруга, племянница Бибби, которая всегда помогала ей. Это было на рождественском ужине 25 декабря 1999 года. Через четыре дня Дагмар Лалум нашли мертвой за запертыми дверями ее квартиры. Что вполне типично при ее жизни, точная дата и обстоятельства ее смерти так и остались невыясненными. Ее нашли лежащей на полу среди старых платьев и пустых бутылок, но поза была необычной, как будто она защищалась. Однако никаких признаков насилия обнаружено не было; следствие пришло к выводу, что во время ее смерти в квартире, кроме нее, никого не было. Я верю, что моя старая тетушка умерла одна у себя дома во время сражения с каким-то призраком из военных лет. Очевидно, никто уже не узнает, как все происходило в последние минуты ее жизни. Дагмар Лалум практически все забыли, и ее военное прошлое было покрыто мраком неизвестности. На ее похоронах было немноголюдно. Впервые историю ее жизни предали гласности в 2007 году, она оказалась в центре внимания как в Норвегии, так и в Великобритании: тогда вышли две биографии ее возлюбленного времен войны.

Дагмар Лалум была младшей дочерью моего прадеда, Карла Лалума (1871–1954) и сводной сестрой моего деда по отцу, Ханса Лалума (1898–1977). Я родился в 1973 году; мне так и не удалось как следует пообщаться с Дагмар. Поскольку у нее самой детей не было, Дагмар вначале проявляла некоторый интерес к маленькому внуку брата и к сохранению фамильного имени. Однако начиная с середины 1970-х годов она все реже приходила на семейные праздники, а если и появлялась там, то в основном молчала. Она старалась как можно меньше рассказывать о себе и о своем прошлом. Время от времени у нее загорались глаза – когда в разговорах всплывала война, а о войне при ней старались не говорить. Помню, как в детстве всех предупреждали, что нельзя упоминать войну, если в гости зайдет Дагмар. Но она больше не приходила.