Люди-мухи

Я попросил вкратце рассказать о деятельности Харальда Олесена в годы войны, и Свеннсен тут же прочел мне мини-лекцию. Участие Олесена в войне представляло особый интерес не в последнюю очередь потому, что его ни в чем не подозревали, несмотря на значительную и сложную роль. Какое-то время он был одним из лидеров Отечественного фронта, организовывал диверсии и кампании гражданского неповиновения, и сам перевозил беженцев через границу. Однако самым крупным открытием стала его деятельность в конце войны и в первые послевоенные годы. В тесном сотрудничестве с американскими агентами в Норвегии Олесен собирал информацию о норвежских коммунистах, которая позже очутилась в архивах ЦРУ. Следовательно, Олесен был не только видным деятелем Сопротивления, но и играл важную роль в сотрудничестве Норвегии и США после войны.

Свеннсен не сомневался в том, что биография Олесена вызовет большой интерес. Об убийстве он знал немного, поэтому у него не было пока никаких «рабочих версий». И все же, поскольку хорошо знал жертву, он выдвинул несколько предположений. Желать смерти Олесена могли представители американской разведки, страдающие паранойей, или бывшие нацисты, которые хотели ему отомстить. После моего наводящего вопроса Бьёрн Эрик Свеннсен согласился, что то же относится и к коммунистам, хотя лично он считал, что месть членов компартии не столь вероятна. По его мнению, политическая карьера Олесена едва ли дает основания для убийства. Конечно, он пользовался уважением как член кабинета министров и один из руководителей партии. Но за время пребывания на ведущих должностях Олесен никогда не участвовал в крупных политических дебатах, и его политическая деятельность завершилась без каких-либо конфликтов. Война стала во многих отношениях вершиной его карьеры. Он сам признавался, что в роли министра не блистал и в конце концов сам попросил премьер-министра дать ему отставку, понимая, что в противном случае его вскоре попросят уйти.

Вдохновленный его предположениями об американской разведке и старых нацистах, я показал Бьёрну Эрику Свеннсену список соседей Олесена по дому и спросил, не попадались ли ему их фамилии в другом контексте. Он ответил, что уже записал их имена в ходе одного из визитов к Харальду Олесену, но они больше нигде ему не встречались. Он назвал «невероятным совпадением» то, что по соседству с Олесеном жил американский дипломат, но имя Уильямса в его расследованиях ни разу не всплывало. И сам Олесен никогда ничего не говорил о соседях. Свеннсен лично коротко беседовал со сторожем и его женой; расспрашивал их о работе Олесена в годы войны. Сторож показался ему типичным пьяницей, хотя на вопросы отвечал на удивление четко и ясно. Жена сторожа стыдилась мужа; когда он засопел носом, она покачала головой и вышла из комнаты.

Свеннсен мало что мог рассказать о Харальде Олесене как о человеке. Олесен очень любил жену и несколько раз повторял: больше всего он жалеет о том, что у них не было детей. Отношения с братьями и сестрами он поддерживал хорошие, но вот с племянником и племянницей виделся редко и отзывался о них не слишком мягко. Однажды, говоря о них, Олесен со вздохом заметил, что, как ему кажется, он заслуживает лучших наследников. Впрочем, больше он эту тему не затрагивал, и Свеннсен не знал ни о каких драмах в связи с завещанием.

Самый большой сюрприз, однако, ждал меня позже. Неожиданно Свеннсен сказал, что Харальд Олесен в последние годы жизни вел дневник. Когда я спросил, где дневник сейчас, он тут же извлек из своего рюкзака две тетради на спирали с надписями «1963/64» и «1965/66». Он взял их у Олесена на время, чтобы работать над биографией. Правда, Свеннсен тут же сокрушенно добавил: в связи с убийством из дневников почти ничего нельзя почерпнуть. Давая ему дневники, Олесен ни на что особенно не рассчитывал. В основном его записи – просто констатация фактов и перечисление мелких повседневных событий. Он упоминал письма и телефонные звонки старых друзей и знакомых, вкратце описывал события дня. Племянницу и племянника упомянул всего пару раз, а имена соседей в дневнике и вовсе почти не попадались.

Узнав об убийстве Харальда Олесена, Свеннсен перечел его дневники, но нашел только одну запись, которая, по его мнению, могла меня заинтересовать. 17 ноября 1966 года Олесен встретился с некими знакомыми, которых он называл инициалами: «Неожиданно наткнулся на С. в сопровождении отвратительного Н. С. очень болеет; поистине тень прошлого! И все же пробуждает сильные воспоминания. Очень неприятная встреча».

Я перечел запись четырежды, с каждым разом все больше убеждаясь в том, что она имеет важное значение. Без дальнейших указаний на время и обстоятельства той встречи с С. трудно было понять, о ком и о чем идет речь. Бьёрн Эрик Свеннсен заверил меня, С. и Н. больше нигде в дневниках не упоминались, и мечтательно добавил: хорошо бы выяснить, не появляются ли С. или Н. в более позднем дневнике, который покойный начал в 1967 году и вел вплоть до последнего времени.