Люди-мухи

Прошел час, показавшийся мне вечностью, потом еще час, такой же длинный. Я понемногу стал успокаиваться. Никто не врывался в мой кабинет с угрозами, никто не звонил по телефону. Первый звонок я услышал в двадцать пять минут третьего и снова разволновался – я ведь попросил секретаршу соединять меня только с теми, кто звонит по важному делу. Не сразу мне удалось снять трубку – так дрожала рука. Прежде чем ответить, я дважды громко выругался.

– Инспектор уголовного розыска Кристиансен, – произнес я как можно более решительно и тут же сжался, ожидая выговора.

Но выговора не последовало. Сначала на том конце линии молчали. Потом я услышал тяжелый вздох, а за ним – не разъяренный мужской рык, а едва слышный испуганный женский голос:

– Прошу прощения, если я не вовремя. Меня предупредили, что вы отвечаете только на важные звонки, но я сказала, что речь идет об убийстве, и я звоню с места преступления… Это Ранди Хансен, жена сторожа из дома двадцать пять по Кребс-Гате, где убили Харальда Олесена. Помните меня?

Огромная тяжесть упала с моих плеч; я вздрогнул и с неподдельной радостью ответил: конечно, я ее помню и, безусловно, она правильно сделала, что позвонила.

– Я вас не задержу. Скорее всего, у меня просто нервы не в порядке после убийства, и все-таки я решила позвонить на всякий случай. Дело в том, что меня беспокоит один из жильцов.

Я насторожился, и перед моим мысленным взором промелькнули лица соседей покойного Харальда Олесена. Должен признаться, что последним оказалось улыбающееся лицо Сары Сундквист. К счастью, жена сторожа сразу, хоть и запинаясь, объяснилась. Оказалось, что беспокоила ее вовсе не Сара Сундквист.

– Я имею в виду Конрада Енсена. Видите ли, вчера он очень напугался, можно сказать, был на себя не похож. Боялся нос высунуть за дверь и не открывал, пока не убедился, что к нему звоню действительно я. Он попросил меня сходить для него за продуктами; как мы условились, я поднялась к нему в полдень. Он специально попросил меня зайти ровно в полдень, так что должен был понимать, что это я. Так вот, я и поднялась к нему ровно в двенадцать. Несколько раз позвонила в дверь, но он не открыл. Сначала я не забеспокоилась, решила, что он заснул или все-таки вышел из дому, пока меня не было. Но теперь уже третий час, а он по-прежнему не подходит ни к телефону, ни к двери. Я несколько раз звонила и стучала… Вот я и волнуюсь – вдруг с ним что-то случилось. У меня есть ключ, но я не хочу входить без вашего разрешения. И даже если вы разрешите мне войти, уж лучше подожду вас, потому что тишина в его квартире мне совсем не нравится!

Голос у нее сел; в трубке снова послышалось прерывистое дыхание.

Несколько секунд я собирался с мыслями. Перед глазами всплыло измученное лицо Конрада Енсена. Я не мог представить, какие силы могли заставить его сегодня покинуть свою квартиру на несколько часов. Кроме того, мне отчаянно хотелось убраться подальше от своего кабинета и от телефона. Поэтому я велел фру Хансен ждать меня внизу с ключом от квартиры Енсена. Когда я приеду, мы войдем туда вместе. Фру Хансен рассыпалась в благодарностях, несколько раз повторила, какой я добрый, и заверила, что ни на секунду не оставит свой пост до моего приезда. Под конец разговора я обещал приехать как можно скорее. К счастью, когда я выбегал из кабинета, телефон молчал.

Спустившись к машине, я вдруг вспомнил, что не захватил с собой служебный пистолет. Подумав, вернулся за ним. Конечно, я не ожидал в квартире Конрада Енсена засады и перестрелки, но внушал себе, что если буду вооружен, то жене сторожа и другим жильцам, наверное, станет спокойнее. На самом деле я и сам немного испугался после разговора с фру Хансен. Не хотелось врываться в дом безоружным, тем более входить в запертую квартиру Конрада Енсена.

Жена сторожа с встревоженным видом сидела за столом. Увидев меня, она очень обрадовалась. Я попытался успокоить ее, что мне до какой-то степени удалось. Однако мое сердце невольно забилось чаще. Я попросил ее еще раз позвонить Конраду Енсену, что она тут же и сделала. В трубке послышались длинные гудки. После двенадцати гудков, которые показались мне бесконечными, я положил трубку на рычаги и кивком пригласил фру Хансен следовать за мной. Мы поднялись на несколько ступенек на площадку первого этажа.

Снова трижды позвонили – безрезультатно. Я забарабанил в дверь с такой силой, что мне показалось – она вот-вот проломится, и громко позвал хозяина квартиры. Мои крики привлекли внимание Андреаса Гюллестада, который выкатился в своей коляске из соседней квартиры, и фру Лунд, которая сбежала вниз по лестнице с мальчиком на руках. Конрад Енсен по-прежнему не подавал признаков жизни.